Мы же, вроде, в разводе, и он мне не нужен.

– Пожалуйста, вставь это кольцо в десерт и подай в баранчике вон в том, с позолоченными вензелями, так красивее будет.

Отхожу в сторону. Наблюдаю, как Кристина оформляет подачу десерта, отмечая, что всё выглядит безукоризненно – сама я едва смогла бы повторить подобное из–за нервов, но теперь Долматов будет точно доволен.

Пусть делает предложение своей грымзе и отчаливает на все четыре стороны.

Грымзе… Вот чёрт, от Сашки нахваталась.

– Спасибо. Отнесёшь им, ладо? Если что, извинись за меня, я отдохну.

Удаляюсь в свой кабинет, прикрыв за собой дверь.

Забираюсь с ногами в кресло, скидывая лодочки на высоком каблуке. Ощущаю себя маленькой девочкой, которая пытается скрыться от невзгод в импровизированном домике. Прячу лицо в своих ладонях, принимаясь считать до десяти, чтобы успокоиться.

Осознаю, что там, за стенкой, Долматов уже делает предложение своей девушке. Торопится, чтобы привезти её в особняк своей бабули и завладеть акциями фармацевтической компании, на которую он положил несколько лет своей жизни, отказавшись от нас с Сашенькой.

Истеричный визг прерывает монотонное тиканье ходиков, врезаясь в моё почти успокоившееся сознание.

Вскакиваю с кресла. Бегу босиком в зал, позабыв о брошенных лодочках. Мне вдруг становится холодно, а тело колотит озноб – что могло произойти в зале, пока я отлучилась всего на несколько минут?

Влетаю в ресторан. Взгляд сразу натыкается на истерично визжащую Анжелику, размазывающую остатки чизкейка по лицу Долматова с особым остервенением.

– Вот тебе, мерзавец, получай! – Возмущается, зачерпывая десертной ложкой кусочки чизкейка, и отправляет их в физиономию жениха.

Кристина с Сашей тихонько стоят у стеночки, наблюдая за всем происходящим, впрочем, как и все остальные посетители ресторана.

– Ты сошла с ума? – Андрей, наконец, оживает, перехватывая запястье своей девушки.

Выглядит он комично, но напряжение сквозит в каждом жесте – тут уж не до смеха. Встряхивает Анжелику как тряпичную куклу, пытаясь разглядеть её как следует из питательной чизкейковой массы на своей физиономии.

Впрочем, если после этой маски лицо бизнесмена приобретёт приятный оттенок, то можно будет попробовать совершить подобное.

– Что это значит? – Психует, размазывая десерт по своей физиономии.

– Это значит, что между нами всё кончено, Долматов! – Она вырывается. Хватает свой клатч в виде бомбошки, опуская его на затылок несостоявшегося жениха. – Ненавижу тебя! Три года коту под хвост, придурок!

– Анжелика! – Ревёт, наваливаясь ладонями на столешницу.

Пытается дотянуться до своей пассии перемазанными в десерте руками, но она ловко уворачивается от стальных тисков, отпрыгивая в сторону. Отправляет в сторону несостоявшегося жениха блюдце с остатками взбитых сливок.

– Да пошёл ты!

– Успокойся, давай поговорим! – Уворачивается, и пустое блюдце врезается в соседнюю стену, разлетаясь на кучу белоснежных черепков.

– Пошёл ты на хрен! Не звони мне больше, ни–ког–да! – Чеканит последнее слово, отталкивая любовника.

Уносится из моего ресторана, оставляя после себя побитую посуду, измазанные скатерти и разбитую вдребезги мечту Долматова на контрольный пакет акций.

Что ж, так ему и надо.

– Вера, я помогу тебе всё убрать, не волнуйся. – Кристина бросается в подсобку за тряпкой и веником, а я осторожно переступаю остатки сладкой массы, чтобы не вляпаться.

Извиняюще поднимаю ладони вверх, призывая остальных посетителей успокоиться. Надеюсь, этот инцидент никак не повлияет на рейтинг моего заведения, а то придётся всё распродать, чтобы отчитаться перед банком.