– Чем же она вас шантажировала, коллега? – с зубовным скрежетом спросил он, возвращаясь на свое место.

– Почему сразу шантажировала? – вскинула она брови, но тут же вернула их на место. – Ну да, о чем это я… Вас ведь она тоже прижала, явившись на прием по личным вопросам.

– Так что у нее на вас было?

– Она сделала нехорошее фото со мной в один из нелучших моих дней, – нехотя проговорила Валерия, закрываясь от него чашкой с чаем.

– Она сфотографировала вас пьяной? – догадался он.

– Так точно. И не просто пьяной. Я спала у своей двери. Была вхлам. Она сфоткала. И, показав мне фото, попросила о помощи. Я, как могла, сопротивлялась. Сказала ей, что моя фирма не занимается слежкой за неверными супругами.

– А она в ответ?

– А она в ответ заявила, что, если фирма не занимается, этим могу заняться я лично. И принялась тыкать мне в лицо своим стареньким телефоном с неясной фотографией. И противно так щурилась и говорила будто сама с собой… Типа, как воспримут мои сотрудники такой пассаж? Останутся ли работать? И какой будет репутация у моей фирмы, если поползут слухи о моем недуге… Противная старуха, согласна с вами на все сто. А от вас она что хотела?

Он нехотя рассказал ей, что мать Николая Хмурова требовала немедленно освободить сына из-под стражи и вообще отвязаться от него. И от его жены. Настя хоть и курва, но Коленька ее любит. И с этим невозможно ничего поделать.

– Если бы она была жива вот на этот самый момент, я бы точно подумала, что это она невестку с крыши столкнула.

– Ну да.

– А Николай почему присел в СИЗО после гибели жены?

Она беззвучно пила кипяток и смотрела на него внимательно, без подвоха. Как если бы они и правда были коллегами и работали теперь в одной команде.

Хотя…

Они действительно в одной команде под названием «Потенциальные подозреваемые».

– У Николая на момент гибели его супруги очень смутное алиби. То он говорит, что был на работе. То вспоминает, что отпросился куда-то по делам. Дела невнятные тоже. Какие-то бытовые покупки.

– Какие? – прищурилась Валерия.

– Что-то для организации поминок матери. А каких, собственно, поминок? Девять дней прошло. До сорока еще долго. И никаких чеков и маршрута в подтверждение. Смутно все…

– А перед тем как погибла его жена, Николай приходил ко мне. И угрожал рассказать в полиции, что я чем-то шантажировала его мать. Он нашел в ее личном кабинете банковские переводы на мое имя. И решил, что я ее чем-то шантажировала. Чем – он не мог представить. Но вывод сделал именно такой. И она мне за это платила. И я ее за это убила.

– Редкая чушь! – фыркнул Денис.

– Вот и вы тоже это понимаете. И я ему тоже говорю: зачем же мне избавляться от курицы, несущей золотые яйца? Необоснованные обвинения. А он на своем: вы убили мою мать. За что? Я простила его, поскольку он был в шоке после перенесенного потрясения. Хватался за любую соломинку. Как ему казалось, это выведет его на убийцу-отравителя. Еле выставила его из дома.

– Когда это было?

– За два дня до гибели Насти.

– Он больше не являлся?

– Нет. Но под своей дверью утром в день гибели Насти я обнаружила гору кошачьего дерьма, пардон.

И вот тут их взгляды скрестились в поединке.

«А ведь у вас был конфликт с Настей из-за этого бродячего кота! И ты напала на нее. И оставила след на ее шее профессиональным захватом. И вы сильно повздорили в тот день. Она мне жаловалась!» – утверждал его взгляд.

«Ни один идиот не станет убивать человека из-за бродячего кота, нагадившего под дверью. Даже если этот человек перетащил дерьмо от своей двери к чужой. Это не мотив для страшного преступления, – спокойно реагировали ее глаза. – А вот твой мотив куда интереснее. Ее свекровь тебя шантажировала, грозила рассказать о романе твоей жене. Ты решил Настю бросить. Но ее это не устраивало. Вы решили встретиться на крыше, подальше от людских глаз, чтобы все обсудить. Там у вас вышел скандал, и ты…»