– А неофициально?

Он вздохнул.

– Когда-то эта пустыня цвела, не так, как зеленые холмы, конечно, но здесь жили звери и пели птицы. В детстве я вырезал деревянные кораблики и пускал их по звенящим извилистым ручьям. Кто-то или что-то вытягивает силу из всего живого. И для тех, кто не боится высовывать голову и смотреть по сторонам, очевидно, что мертвые земли разрастаются, а источник этого разрушения связан с горой Тонгамар и домом Омбран. Последние десять лет я пытаюсь разгадать эту загадку и найти, возможно, величайшего мага и величайшего глупца – Вилдьера. Ему сейчас, должно быть, около пятидесяти. Тщедушный и болезненный племянник предыдущего императора, четвертый сын в семье, где все старшие братья стали настоящими воинами. Конечно же, с детства привыкший к издевательствам, он учился выживать, используя свой незаурядный ум, а не силу. Благодаря императорской крови имел доступ ко всем наукам, обучаясь у лучших учителей, в свои восемнадцать мог спорить с академиками. Впервые в истории магического альянса кто-то был принят в столь юном возрасте. Будучи действительно талантливым во всем, посвящая все свое время учебе и тренировкам, он быстро стал любимым учеником для всех преподавателей. Однако через несколько лет идеи и методы лучшего студента начали скорее настораживать магиусов, чем радовать. Сайят позже рассказывала много историй о его жестокости и патологической неспособности к сочувствию. Для него все было только материалом. Когда я пришел учиться, он еще был там. Должен заметить, что Вилдьер сыграл очень важную роль в моем становлении и развитии как мага и не только. Мой блестящий учитель и безумный друг! Время, когда я имел удовольствие общаться с ним, было особенным! У нас не очень большая разница в возрасте, и какое-то время мы действительно были весьма близки. Однако в нем словно не удерживалось ничто живое. Это существо скорее напоминало механизм, выполняющий задуманное, несмотря ни на что. Единственные, к кому Вилдьер проявлял хоть какое-то расположение, были Сайят и я, но чем сильнее он открывался, тем меньше шансов оставалось у нашей дружбы. По молодости он все еще искал поддержки и понимания, но, не найдя их, стал довольствоваться лишь соперниками. Семена, посаженные таким учителем, дали богатые плоды, очень полезные, ибо в них много мудрости, но довольно горькие. – Андре подвел своего хадау вплотную и взял меня за руку. – Именно вкус нашей дружбы с Вилдьером так задевает тебя. Возможно, огнеголовой чужачке и предстоит научить меня тому, на что тот не был способен.

– Но в вас очень много сочувствия! – возразила я.

– Недостаточно, чтобы найти способ противостоять тому, во что он превращает мой прекрасный мир.

– Что случилось дальше?

– Вилдьеру не было и тридцати, когда он потребовал сделать его главой северного отделения. И, конечно же, получил отказ. Тогда он вступил в схватку с магиусом синего крыла и тот пал от руки юнца. Такой способ выяснять отношения подходит для дома Омбран, но не для альянса. Поэтому зачинщик был изгнан без права возврата. Впрочем, вскоре маг-выскочка с удовольствием был принят учеником в одну из башен. Сложно сказать, что происходило там в последующие годы, известно лишь, что два старейших и влиятельных омбранца полегли от его руки. Однако Вилдьер не стал жить в их башнях, а отстроил свою. Где, как ты думаешь?

– Несложно догадаться.

– Около Тонгамар располагались развалины одной из военных станций ордена Ксар, ее восстановлением он и занялся. Одинокая, без поселения вокруг, не по-омбрански угрожающего вида, зато очень в духе моего старого друга. Там Вилдьер и засел за какие-то свои исследования. А потом произошло первое серьезное извержение нового времени, наполнившее бурю ядом. Конечно, многие решили, что маг и стал тому виной. Но то, что станция разрушилась, а сам Вилдьер пропал, успокоило всех, кто недолюбливал и боялся его. Конечно, император первым делом отправил туда меня. Да я и сам бы сделал это. Руины кишат существами, в аккурат подходящими для ночных кошмаров. Сколько ни истребляй их, они появляются снова и снова. Но ничего похожего на то, что могло бы их создавать и отравлять ветра, там нет. И, конечно, никаких следов магии моего старого друга, я узнал бы ее без труда.