– Которая из вас говорит? В сумерках ничего не разобрать. – Госпожа регентша всмотрелась в каждую из девушек по очереди, в конце концов обратившись к Мэри-Джейн: – Ах, вот кто – одна из красоток. Чересчур красива, как по мне, а это прямой путь к тщеславию. Я бы предпочла добропорядочную простушку, вот как эта, например. – Она указала на Глупышку Марту, и та оскорблённо ахнула. – Фринглы не подвержены простуде, – заявила регентша. – Прочь с дороги, девушки! – И зашагала по коридору, постукивая тростью. – Как у вас обстоят дела со скатертью для приёма? Барышни из школы миссис Ашер уже справились. Прекрасная работа!

Мэри-Джейн пренебрежительно фыркнула. Может, барышни Ашер и хорошо вышивали, но совершенно не владели чувством стиля.

– Что же делать? – прошептала Глупышке Марте Душечка Роберта. – Мисс Фрингл никак нельзя впускать.

– Тогда надо её остановить.

Недолго думая, Марта ринулась вперёд и врезалась прямо в гостью, выбив у той из руки трость.

– Марта! – потрясённо ахнула Мэри-Джейн.

Мисс Фрингл взвизгнула и закачалась, словно парусник в бурю. Марта подхватила регентшу, не дав упасть.

– Моя лодыжка! – заверещала старушка. – Вредители! Хулиганы! Моя несчастная лодыжка!

Из спальни выглянул доктор Снеллинг:

– Что стряслось? Мисс Фрингл, что вы здесь делаете?

– Подвергаюсь нападению этой тупицы! – взревела пострадавшая. – Вы! Как вас зовут?

– Марта, мисс Фрингл, – покорно ответила та. – Прошлой осенью на вашем сольном концерте я играла на фортепиано.

– Тогда, следует полагать, вас научили не носиться галопом, как дикарка. Доктор, просто божье провидение, что вы здесь. Будьте добры, помогите мне добраться до дивана в кабинете и осмотрите лодыжку. Констанс потерпит ради меня немного.

Мисс Фрингл высвободилась из объятий Марты, кляня ту на все лады и немилосердно выкручивая ей ухо. Потом, словно испуганная девица, вверила себя под рыцарскую опеку доктора Снеллинга. Тот сопроводил даму в кабинет, попросив девочек принести его саквояж. Адмирал Локвуд и преподобный Рамси вскочили на ноги и принялись наперебой давать советы. Адмирал потребовал наложить шину, а преподобный провозгласил, что для поправки здоровья как нельзя лучше подойдёт бузиновая наливка из корзинки мисс Фрингл.

В спальне Невозмутимая Китти взяла саквояж доктора Снеллинга.

– Спасите Элинор, если сможете, – шепнула она Крепышке Элис, затем покинула комнату с трупами и отправилась в кабинет.

Беспутная Мэри-Джейн догнала в коридоре Душечку Роберту и Глупышку Марту.

– Марта, о чём ты думала, пытаясь таким способом остановить бедняжку мисс Фрингл? – возмутилась Мэри-Джейн. – И всё за то, что она назвала тебя простушкой! У дам её возраста кости хрупкие, точно яичная скорлупа. Ты ведь чуть её не прикончила! Пришлось бы избавляться уже от трёх покойников.

Глаза Глупышки Марты налились слезами.

– Я сделала это не потому, что она назвала меня простушкой, – шмыгнула она носом. – Китти сказала не дать ей войти. Я пыталась помочь, только и всего. Это всё Роберта – она её пригласила.

Глаза Роберты тоже покраснели.

– На дворе ночь! Как же мы могли прогнать бедную старую леди?

– Любопытную старую крысу! – вскричала Мэри-Джейн, посмотрела на парочку кающихся грешниц, вздохнула и взяла их под руки. – Ладно, птички мои, – успокоила она. – Простите, что рассердилась. Пришёл час испытаний, и мы все по-своему стараемся.

Она завела обеих в спальню к остальным девочкам и Мрачной Элинор. Последняя выглядела так, будто танцевала кадриль с самой Смертью перед тем, как наконец выбраться из шкафа, покинув там тело мистера Годдинга.