— Что, сопляк, — торжествуя, выкрикнул Рыбоглаз, увидев, что Шелкопряд, удивленный, отступает, сжимая свой лекарский ключ. — Докторишка! Не ожидал? Не один ты в академиях обучался, ха— ха— ха! Иди, мой свои клизмы и банки!

Шелкопряд очень рассердился, но ни слова не сказал в ответ; вместо этого он снова молниеносно направил на Рыбоглаза свой ключ, и тот подлетел, крутнувшись в воздухе, как юла, сбитый с ног вспышкой обжигающе— белого света.

Он со всего размаха плюхнулся животом на дощатый пол и засипел, отбив себе все внутренности.

— Мерзавец, — изумленно прохрипел Рыбоглаз, поднимая взгляд налитых кровью глаз на поразившего его мага. — Да как ты смел?!

— Не один ты обучался в академиях, — мстительно вернул ему его же слова юный маг. — Хочешь по— плохому? Так и быть!

Все ж Рыбоглаз был толст и неповоротлив, как раскормленный окунь, и не успел среагировать, когда следующая магическая вспышка, слетевшая с лекарского ключа Шелкопряда, стянула с него штаны, повыше задрала его бархатный сюртучок, обнажая дебелую поясницу.

Со смачным хлестким шлепком на нее сверзился большой лоскут перцового пластыря, которым обычно старики греют радикулит. Быстрая белая лента бинта в десять оборотов облетела толстого Рыбоглаза, намертво приклеивая к нему пластырь.

Наверное, эта примочка тотчас зажгла нежную шкуру Рыбоглаза, потому что тот сразу побагровел, словно внутри его все закипало, и испустил вопль, словно черти из него душу выбивают.

Он подскочил, прыгая, как мяч, дергая плотно обвязывающий его бинт, но так просто избавиться от него не мог.

Расцарапав повязку с одного края, он дернул пластырь. Но затем, чтобы убедиться, что тот крепко прилип к его коже, к волосам, и теперь нипочем не хочет отдираться.

— Вы за это ответите! — верещал Рыбоглаз, отчаянно раздирая себе задницу ногтями.

— Конечно, — серьезно поддакнул Шелкопряд. — Только клизму вымою, погодите. Кстати, как насчет хорошей порции глистогонного с чесноком? Могу влить.

Рыбоглаза припекало все сильнее, как окуня на углях. И он, оставив попытку избавиться от жгучего пластыря, вдруг завопил тонким, испуганным голосом:

— Помогите— е— е— е!

Аннет под столом так и покатывалась со смеху.

— Банки ему, — кричала она, — от простуды!

Рыбоглаза ее веселье разозлило.

Рыдая, утирая катящиеся по багровой физиономии слезы, он из последних сил махнул ключом, посылая в Шелкопряда сотни маленьких, острых, хищных черных гарпунов.

Тут бы и посекли они юного мага, может, не убили бы, но изрезали бы всего, с головы до ног.

Но тут дверь на кухню с грохотом распахнулась, впустив дикий холодный ветер, и тот посбивал оружие Рыбоглаза, словно это был рой мух, кружащихся над известным продуктом жизнедеятельности. Гарпуны попадали

— Ы— ы— ы— ы, — грозно раздалось из коридора. Словно исполин, не особо быстро соображающий, решал, кого разодрать в первую очередь.

Аннет испуганно вскрикнула. Шелкопряд стоял теперь меж двух огней, между страшным пришельцем и разъяренным Рыбоглазом.

— Ы— ы— ы— ы! — прорычало чудовище и сделало шаг вперед.

Бах! Бах!

Словно на пол, жалобно затрещавший под огромным весом, булыжники роняли.

***

Маленькие злые глазки смотрели с каменного уродливого лица вниз, на застывшего Шелкопряда, на перепуганного Рыбоглаза, который даже позабыл от ужаса, что ему зад припекает, и на Аннет, которая под столом просто остолбенела.

— Съе— е— ем! — прорычал монстр грозно, махнув в сторону толстого Рыбоглаза неповоротливой рукой. — Со— о— ожру, ы— ы— ы— ы— ы…

Рыбоглаз коротко вскрикнул, присел от страха и затрясся, как кролик.