– Кому-то нужно спросить графиню, – снова заговорил лорд Уинстон.

– Я – не стану, – негромко сказал Майкл.

– Тогда я сам.

Потеряв самообладание, Майкл подскочил с кресла и, прижав Уинстона к стене, прокричал:

– Даже не думайте! Не смейте даже подходить к ее покоям! Ясно вам?

– Вполне, – выдавил он ответ.

Майкл отпустил его, заметив, что лицо этого низенького человечка слегка побагровело, и велел:

– Выметайтесь!

– Но вам нужно…

– Вот отсюда! – взревел Майкл.

– Вернусь завтра. Поговорим, когда вы немного успокоитесь. – Договорив, лорд Уинстон спешно прошмыгнул за дверь.

Майкл, прислонившись к стене, смотрел ему вслед. Он не мог понять, что произошло с Джоном и почему. Брату ведь и тридцати не было, и он был совершенно здоров. Конечно, Майкл считался наследником графства все то время, пока у Джона с Франческой не было детей, но никто всерьез не считал, что Майкл действительно станет графом.

В клубе ему уже довелось услышать, что о нем говорят как о «самом удачливом британце». Одно мгновение – и он больше не на окраине аристократии, а в самом ее центре. Никому и в голову не приходило, что Майкл никогда не желал такой участи. Никогда.

Ему не нужно графства. Ему нужен его кузен. Но никто не понимал этого.

Разве что Франческа, но та настолько погрузилась в горе, что вряд ли думала о переживаниях Майкла. Да ему и в голову не придет жаловаться ей. Уж точно не сейчас, когда она так страдает.

Майкл никогда не забудет выражения ее лица, когда она осознала, что Джон уже не проснется. Что он вовсе не спит.

Двадцатидвухлетняя, прекрасная Франческа Бриджертон Стерлинг выглядела самым печальным человеком на свете. Она теперь вдова.

Майкл настоял, чтобы мать Франчески приехала поддержать дочь, и вчера они вдвоем уложили ее спать. К тому моменту Франческа уже не плакала, убитая горем, и заснула, как младенец.

Проснувшись утром, она взяла себя в руки, словно решила быть сильной и не поддаваться скорби, и принялась за дела, грудой свалившиеся на ее хрупкие плечи после смерти Джона. Только вот никто не понимал, в чем именно заключаются эти дела. Оба были молоды и беззаботны – до вчерашнего дня. Ни один из них прежде не сталкивался со смертью.

Кто бы мог подумать, что уже на второй день явится представитель комитета по привилегиям? Да еще и с такими бестактными требованиями в столь скорбное время?

Конечно, Франческа в самом деле может быть беременна. Но, проклятье, Майкл не станет ее об этом спрашивать!

– Нужно сообщить его матери, – утром сказала она. То были ее первые слова. Без приветствий и лишних замечаний, сразу: «Нужно сообщить его матери».

В ответ ей Майкл кивнул, поскольку был полностью с ней согласен.

– И твоей матери тоже нужно сказать. Они ведь сейчас в Шотландии и не могут ничего знать.

Майкл опять кивнул. На большее он не был способен.

– Я им напишу, – кивнул он в третий раз, гадая, что ему дальше делать.

О необходимых дальнейших действиях ему сообщил лорд Уинстон, но об этом Майкл даже думать не хотел. Ведь тогда невольно закрадывались мысли о том, что ему дала смерть Джона. Но разве его смерть могла дать что-то хорошее?

Ноги отказывались держать его, и Майкл почувствовал, что скользит вниз, на пол. Он сел, вытянув вперед ноги и свесив голову. Он не хотел ничего получать. Или же хотел?

Майкл хотел Франческу. Но ничего больше. И не так. Не ценой смерти брата.

Он никогда не испытывал зависти к Джону. Не хотел ни власти, ни денег, ни титула. Он хотел только его жену.

А теперь все складывается таким образом, что Майклу придется принять титул. За это сердце его безжалостно терзало чувство вины.