– Такие здоровые? – усомнился Плечов, ранее не раз промышлявший добычей этих тварей.

– Да. Некоторые экземпляры по весу уже давно по килограмм семь-восемь набрали.

– Ври да не завирайся!

– Правда, – густо покраснел чекист. – В естественной среде, на Севере, откуда и завезли эту рыбу, она вообще растёт до двух пудов!

– А я – того, голыми руками их хватал, как какую-то несчастную тюльку, и не подозревал, что с годами они могут превратиться в таких гигантов, – удивился Ярослав.

– Фёдор Семёнович…

– Кто?

– Главный рыбовод нашего хозяйства.

– А… На даче и такие специалисты имеются?

– Конечно! Так вот… Он утверждает, что летом налимы впадают в спячку.

– Чистая правда! – подтвердил Плечов.

– Для того чтобы обеспечить рыбкам максимально комфортные условия обитания, работники устлали дно пруда искусственными кочками из твёрдого грунта – «купинами», как их называет дядя Федя.

– Он что, родом с Украины?

– Так точно. Из села, которое так и называется – Миньки, налимы по-нашему.

– Ты сам-то откудова? – по-отечески поинтересовался Плечов, хотя разница в возрасте между ними вряд ли была существенной и предполагала более равноправные отношения.

– Из Рудника… Ой, простите… Теперь наш посёлок называется Воркута… Там этого добра валом. Даже собак налимами кормят.

– Знаю.

– Поймаешь, бывало, такую тварь, влупишь хребтом о деревянную скамейку, чтобы увеличить размеры печени, выпотрошишь – и сразу на сковородку. Вкуснота! Пальчики оближешь!

– Да. Печень трески – продукт великолепный. Но уж больно дефицитный.

– Вы не ошиблись… Трески?

– Да. Налим – единственный представитель семейства тресковых, который водится в наших пресных водах.

– Ты гляди… А я и не знал!

Пруд, которым любовались наши герои, был вырыт без использования тяжёлой техники, по сути, голыми руками, посреди цветущего фруктового сада, сразу за которым располагались конюшня, коровник (с тремя бурёнками и двумя доярками), птичник, голубятня, бельчатник и другие хозяйственные постройки…

Причём вся эта «роскошь» находилась на запад от водоёма.

А в противоположной стороне была обустроена великолепная площадка для игры в городки, но до неё друзья так и не успели добраться, ибо вскоре к их компании неожиданно присоединился невесть откуда взявшийся невысокий кривоногий паренёк в грязной военной форме без знаков отличия и начал что-то бесконечно долго бормотать, периодически указывая на дом с фасадом цвета майской травы.

– Пора! Вас ждут! – наконец-то дотумкал младший лейтенант госбезопасности.

Лысый, как бубен, Поскрёбышев с натянутой на лицо дежурной улыбкой стоял на крыльце, что означало: «Можете заходить – ваша очередь наконец настала!»

Со времени их последней встречи с Плечовым он очень сдал и выглядел неважно – словно за плечами все 70, а не неполных 50 лет бурной жизни (юбилей будет только в августе!).

Так сильно секретаря Сталина подкосил арест любимой супруги, но об этом Плечов, как мы понимаем, даже не догадывался.

Однако…

В прихожей резиденции вождя переминался с ноги на ногу человек, который не только хорошо знал о всех его несчастьях и бедах, но и был причастен к их возникновению.

Берия.

Он жестом показывал налево.

Яра быстро шмыгнул в незнакомую дверь (в прошлый раз беседа с главой Советского государства протекала в Большом зале, расположенном справа от прихожей), а Копытцев неожиданно замялся, предпочтя остаться в «предбаннике», мол, «меня же не вызывали, сказали только доставить нужного человечка», однако Лаврентий Павлович подтолкнул его в правильном направлении и сам направился следом.