Я смутно помню, как попала вчера домой. Мне что-то вкололи в скорой, и стало всё безразлично.

А где Мариша? Ах да, её вчера Женя отвёз к моей маме. Дочка пока не знает, и я понятия не имею, как ей скажу.

Встаю кое-как с кровати, тело болит, как будто я старая и больная. Медленно бреду в ванную, умываюсь несколько раз холодной водой, взгляд натыкается на зубную щётку Романа. Руки начинают дрожать. Иду по дому, как привидение. Кругом шарики, по ковру рассыпаны конфети. Всхлипываю. Это сюр какой-то. Как так? Мы так мечтали об этом празднике. Мариша так его ждала…

Останавливаюсь над плакатом с нашими фото. Рассматриваю каждое из них, внутри начинает гореть сильнее, а потом взрывается от боли…

Как же так, Рома, как ты мог нас оставить? Как я теперь одна. Я же не выдержу, я не умею, не знаю…

Я всё ещё не верю. Вот он, такой красивый, улыбается, держит на руках нашу малышку, а вот здесь мы смеёмся над обезьяной в зоопарке, а здесь Рома несёт в руках пойманного в море краба… Боже.

Всё? Это и вся наша счастливая жизнь? Она закончилась?

А дальше что? Темнота? Тоска? Холодное одиночество?

И что мне делать вообще? Как правильно в таких случаях? Что от меня требуется?

Если бы мой муж просто умер, сейчас пришлось бы организовывать похороны, я бы смогла попрощаться с ним, у меня было бы место, куда я смогу отнести цветы и просто поплакать. А так… Куда идти? Чего ждать?

Никто не готовит нас к таким ситуациям. Все мы думаем, что страшные истории происходят где-то там, с кем-то, что нас такое не коснётся. А когда случается что-то подобное, мы остаёмся совершенно бессильны и беззащитны перед этой жуткой действительностью.

Отчаяние накрывает меня с головой. Внутри всё закрыто чёрными тучами, куда уже никогда не пробьётся свет. Сердце бьётся там траурной птицей, заставляя меня дрожащими руками сорвать с плаката фотографию Ромы, прижать к груди, согнуться пополам от страшной потери и тихо завыть одинокой, брошенной всеми волчицей.

– Вика! Вика, перестань, – слышу голос подруги.

Юлька ночевала здесь? Зачем?

– Викуся, давай, попей водички, пойдём, моя хорошая, ляжешь.

Суёт мне в руки стакан, я слушаюсь её, как ничего не соображающий болванчик. Не потому, что надеюсь на облегчение, а просто чтобы она от меня скорее отстала. Но подруга не отстаёт. Прижимает меня к груди, гладит по голове, приговаривает какие-то ласковые, ободряющие слова, а я всё плачу и плачу, пока слёз не остаётся совсем.

И я проваливаюсь в тревожный полусон…

Я снова в пустыне, и вокруг снова назойливые мухи. Я ищу Рому, зову его. Вижу впереди какое-то старое полуразвалившееся здание. Подхожу ближе.

– Рома! – бросаюсь к нему.

Он в крови, бессильно сидит, привалившись к стене внутри здания. Я вижу его в окно, но проём слишком высоко, я не могу к нему подобраться.

– Рома! – зову его снова.

Он поднимает голову, мы встречаемся взглядами.

– Вика, помоги мне, – шепчут его губы.

– Я сейчас, родной, сейчас, потерпи.

Пытаюсь открыть дверь, дёргаю изо всех сил, но она закрыта на большой ржавый замок, а ключа у меня нет.

Бегу снова к проёму, пытаюсь вскарабкаться по стене, но ничего не получается. Обдираю руки в кровь, но до окна не могу добраться. А в голове так и стоит его надрывный шёпот: “Вика, помоги мне”.

Из сна меня вырывает какой-то противный звук. Телефон…

Вибрирует на тумбочке возле кровати.

Щурясь со сна, смотрю в экран. Номер незнакомый. Принимаю вызов. Тишина.

– Алло, – говорю громче. – Алло!

Слышу шумное дыхание, но мой собеседник не произносит ни слова.

У меня вдруг обрывается всё внутри. Это он? Или я всё ещё сплю?