Состав моей крови только отчасти был похож на состав крови человека. Но все процессы скорости оседания эритроцитов шли быстрее, и сама структура кровяных телец отличалась от привычной человеческой структуры крови. Состав крови доктора Рейндира был похож на мою кровь. Это стало причиной, по которой доктор скрывал мое пребывание в приюте долгие годы. Так я стала его исследовательской музой. Он был полон решимости разгадать тайну моей крови. Разгадать нашу общую тайну.

В один из теплых осенних дней, когда солнце играет в янтарных ветках опадающей с деревьев разноцветной листвы Доктор Рейндир и сестра Паулина, скрывая от всех мою тайну и свои отношения поженились в местной церквушке. Спустя три года как я появилась в их жизни мы стали семьей официально. Я никогда прежде не видела Паулину такой счастливой и Доктора Рейндира таким спокойным. Как же шел розовощекой толстушке Паулине ее свадебный наряд цвета слоновой кости…

Из приглашенных были только я и ее дочь Мери. Я больше не порывалась сбежать, да и бежать было некуда, это стало очевидным, когда я поняла, что нахожусь в другом мире. Здесь другая природа, другие запахи, дома и люди одеты иначе. Этой же осенью доктор Рейндир выправил документы по удочерению. Мы с Мери радовались такой возможности стать сестрами. Теперь нас официально было четверо, и мы по документам и реально стали семьей. Меня теперь звали Сивана Рейндир. Мы переехали из приюта Святой Надежды в дом, выделенный семье доктора советом приюта.

Наш новый дом, как я узнала многим позже, стал своего рода платой доктору Рейндиру за молчание о том, что творилось в приюте и чего нельзя было изменить.

В каждом человеке есть и темная, и светлая стороны. И они постоянно в движении. Они борются друг с другом, стараясь занять большее значение в сознании человека. А когда ты решаешь не бороться с силами внутри себя, эти стороны приходят в равновесие, начинают существовать гармонично. Таким стал наш дом – оплотом гармонии, где не борются свет и тьма, приняв существование вещей такими какие они есть и не пытаясь больше сопротивляться настоящему.

Мы жили в домике за оврагом на южной стороне, в местечке, именуемом Розмари Виллидж. Это была небольшая деревня для персонала приюта. Приют Сент Хоуп был впереди, а за ним густой сосновый бор. И вот пройдя по тропинке через этот бор, можно было очутится у скалистого оврага. Вдоль него раскинулись высокие ароматные заросли розмарина. Каждый раз возвращаясь из приютской школы, я наслаждалась сладким бодрящим ароматом розмарина и лесной хвои.

Чтоб попасть в дом, где мы жили, нужно было перейти через ветхий мостик перекинутый через овраг. Сухим летом это было легко. А слякотной осенью и зимой, когда темнота подступала очень рано, мне было страшно возвращаться одной. Мы с Мери пообещали друг другу всегда возвращаться вместе из школы, хотя получалось это не каждый раз.

С Мери у нас было мало общего. Она светловолосая упитанная девочка, молчаливая, но внимательная к деталям и всему вокруг. Своими голубыми глазами через тонкие светлые ресницы смотрит так внимательно на все и подмечает малейший шорох, нестыковки, не прикладывая лишних движений, бесшумно. Мне очень нравится в Мэри ее немногословность и цепкий взгляд, умение сопоставить, подметить важные и малейшие нюансы. Из нее получился отличный следопыт или библиотекарь как мы выяснили позже. Я же наоборот более активная исследовательница пространства, мне нравится находить новые тропы, изучать растения, заваливать вопросами доктора Рейндира о природе человека, Паулину о секретах готовки, а Мери о всем том, что она замечает. У меня всегда много вопросов и движения. От непоседливости мои каштановые кудри часто выбиваются из кос, за что Паулина меня бранит, что я не аккуратна как Мери. Но и любит меня причесывать по утрам большим гребнем, напевая при этом веселую песенку с их свадьбы с доктором, заплетая эти самые косы перевязывая их желтой лентой. Я благодарна Паулине за то, что она пыталась заменить мне мать. Ведь когда-то эти желтые ленты заплетала мне мама…