— Я принес твои вещи, — Анвар пытался быть непринужденным, но неловкость момента еще довлела.

— Благодарю. Этот халат мне немного великоват.

Рукава свисали где-то на полметра, а низ складками лежал на прорезиненном покрытии пола.

Мужчина пропустил меня вперед, и я, в несколько заходов перехватив длинные полы, вышла из ванной.

У дивана стоял мой чемодан, а на низкой оттоманке – саквояж. В него я всегда складывала вещи первой необходимости, и сейчас мне очень нужна была расческа.

Откинув язычок, я потянула молнию и обнаружила вещи не в том порядке, в каком обычно складываю их сама. Но не это было самым страшным.

— Ты рылся в моих вещах? — мне с трудом давались слова, потому что внутри меня все заледенело. Будто жизнь остановилась.

— Не я первый, заметь.

— Да как ты смеешь вообще?! — я ненавидела, когда без разрешения трогают мои вещи.

— Мила-я, — он произнес мое имя с акцентом? Или действительно назвал милой? — чем ты больше возмущена? Тем, что неизвестный проник в твою каюту, чуть не убив тебя, или тем, что я нашел силиконовый член в твоей сумке?

Я вспыхнула, готовая надавать по наглой самоуверенной морде этим самым силиконовым членом, но сейчас главная проблема была не в этом.

— Рукопись пропала!

Манурец нахмурился, будто перебирая в голове значение этого древнего слова. Да, сейчас никто не писал на бумаге. Никто кроме меня. Я любила выводить буквы вручную. Это помогало сосредоточиться и успокаивало. Но теперь способ моего успокоения превратился в причину головной боли. Пропали мои заметки, которые не должны были попасться на глаза никому.

Челюсть задрожала, и горечь растеклась по рту. Почему все беды на мою голову?

— Записи…рабочие моменты. Мои разработки…— чуть ли не разревелась я, понимая, что, если это попадет в руки пиратов, случится столько бед, что и представить невозможно.

Анвар поджал губы, сжал кулаки и поднял глаза к потолку, будто мысленно считал до десяти, чтобы успокоиться. Мне же счет не помогал. Хотелось убиться головой о стену.

— Мила, — через усилие, чрезмерно мягко произнес мое имя, — скажи мне, кто в наше время хранит ценные записи на бумаге?

— Я храню, — виновато пропищала, вжав шею в плечи.

— Это я уже понял, — покачал головой и набрал что-то на своем мобильном устройстве.

Я села на край дивана и уронила лицо в ладони. Столько лет наши разработки никому не были нужны! Сколько бессонных ночей мы провели, изучая истории больных! Сколько нервов потратили, пытаясь убедить, что синдром Клаца можно исцелить, что мы близки к этому. И теперь, когда остался последний важный шаг, меня пытаются убить, а тетрадь с записями крадут. Зачем? Чтобы вернуть разработки на нулевой уровень? Так я помню почти каждое слово. Чтобы выдать за свои? Так слишком сырые пока. Впереди еще много работы.

— Мила-я, — Анвар подошел близко-близко и медленно опустился на колено передо мной, — расстраиваться не нужно. Я верну твою рукопись. И обязательно найду того, кто ее выкрал.

Он поправил мокрые волосы, упавшие вперед и, мягко сжав запястья, убрал с лица руки. Не знаю, как выглядела в его глазах. Я хоть и не плакала, все равно глаза пекло, а лицо казалось опухшим. Но в его взгляде не было отвращения. Только забота и покровительство.

— Я все решу, Мила-я.

Господи! Как же долго я ждала этих простых слов: «Я все решу». Как же мало надо для того, чтобы почувствовать себя под защитой. Нужной и ценной.

— Спасибо! — не раздумывая, я обняла его, прижалась к груди и положила голову на плечо. А когда его руки легли на спину, обнимая в ответ, спокойно выдохнула, будто избавилась от многотонного груза, который долгие годы тащила на себе, — спасибо.