Как только убеждаюсь, что противный дед все проглотил, отстраняюсь, чтобы запить вкус ужасного поцелуя, но он резко хватает меня за горло и тянет к себе.

— Не спорь со мной, дрянь! — рычит Дадо, недовольный моим поведением, — ты проглотишь это!

В последний момент удается побороть инстинкт и не выключить гада прямо здесь в баре. Получаю пощечину и проклинаю свою болезнь, которая вынудила меня терпеть все это дерьмо, но открываю глаза и послушно подставляю язык.

Пыль гонарской бирюзы действует как афродизиак. Представляю, как дедуля обделается, поняв, что мозг хочет, а член не стоит! Только злорадство позволяет держаться дальше – на меня-то его уловки не действуют!

Извращенная фантазия Дадо выходит на новый уровень, и он достает нож. Эти игрища мне начинают изрядно надоедать, и я перехожу к активным действиям. Пока он поддевает мою одежду кончиком ножа, бессовестно лапаю дряблое тело. Слизняк почти протыкает кожу на бедре, и я, пытаясь убрать лезвие, раню ладонь. Несильно, но достаточно, чтобы взбеситься еще сильнее. Тупая боль распространяется по руке, а я вынужденная улыбаться.

— Идем, белобрысая киса, — он поднимается с барного стула, и я блаженно подкатываю глаза. Ну наконец-то созрел!

Предвкушая скорое завершение дела, шатающейся походкой иду вдоль бара, и снова чувствую чей-то взгляд. Спину обжигает холодом, а потом меня будто в смолу окунают. Пытаюсь вдохнуть, но дается трудно. Не-е-ет. Это точно не Риска.

Внезапно Дадо тормозит, и я влетаю в его спину. Впереди потасовка с участием того красавчика, что пять минут назад зажигал с танцовщицами. Он стоит, руки в карманах, а на полу кочевряжится один из охранников Дадо. Вот, парниша, ты попал. Сейчас твой брутальный профиль знатно подрихтуют…

Но этот бессмертный, похоже, плевать хотел на Дадо и его быков, и как ни в чем не бывало, подходит к бару.

— Марьясы! — машет бармену и через зеркало за стойкой смотрит на меня, поверх очков. От цепкого взгляда снова спирает дыхание, будто кислород перекрыли.

— Я не понял! — Дадо, покачиваясь, срывается с места, и глаза его наливаются кровью.

— Мась, — меня воротит от отвращения. Ненавижу все эти глупые прозвища, но это первое, что пришло на ум, — Мась, не надо! Ну брось его! — еще не хватало, чтобы он влез в драку. Э! Дядя, переключись, тебя ждет теплая постелька и горячая женщина!

— Ты плохо понял? — он локтем сметает стопку со стойки, и та падает аккурат на голову охранника, что скулит на полу с вывернутой ногой. Не везет тебе сегодня, пацан.

— Вали отсюда! Понял? — ерепенится Дадо, позабыв обо мне. Слышала, что у бандитов дела чести важнее каких-то там баб, но, послушайте, ЭТО личное оскорбление!

— Ну Мась! — напоминаю о себе, и тут же получаю удар такой силы, что отлетаю и приземляюсь скулой о холодный полированный камень барной стойки. Вашу мать…Да и хрен с ним, с синяком. Эти быки мне все дело сорвут!

Пока считаю звездочки, громила уже припечатал длинный нос моего клиента к барной стойке.

К нам сбегается охрана, подельники Дадо и прочие маргинальные личности. Понимаю, что все. Кина не будет. И звездочки тоже. Соответственно и госпиталя, и лечения, и спокойной жизни без этой чертовой головной боли. Плакать хочется как никогда в жизни.

— Ты как?

Мистер Облом оставляет Дадо стонать, а сам тянется к моему лицу. Мозг отмечает красоту его крупной мужской руки, волоски на тыльной стороне ладони, уходящие под ткань худи, опрятные ногти и жилки на запястье. А еще его кожа немного блестит черным. Еще бы! Стриптизерш лапать! Там и задница в блестках будет. Но это все фоном. Важно другое!