Тем временем у победителя забрали меч и грубо потащили в сторону шатра. Как бы невзначай Томас привстал и тоже сделал несколько шагов в сторону подиума, приблизившись, насколько это возможно. Затем он снова упал на колени и закряхтел, когда стражи раздраженно оглянулись на него.

– Ваше величество, – низко поклонился Черный рыцарь, снимая шипованный шлем, оголивший черные как смоль волосы и решительное лицо с гордым орлиным носом.

– Я поражен! – воскликнул Альберт в полном бешенстве. – Кто ты, твою мать?

– Сын простого торговца.

– Что?! Какого еще торговца? Ты одолел моих лучших рыцарей! Невероятно! Забирай свое золото и убирайся к чертям собачьим!

– Но я хотел бы воспользоваться другой наградой.

Королевский шатер ахнул, и судья интригующе объявил умолкшим зрителям:

– Победитель отказался от ста золотых монет!

– Нонсенс! – рявкнул Альберт. – И что же это?

– Всего один поцелуй руки вашей изумительной дочери, – глядя в испуганные глаза короля, невозмутимо отчеканил незнакомец, отчего вся многотысячная Арена окончательно затихла. И только хрупкая, голубоглазая и белокожая Элизабет – самое светлое и заметное пятно во всей этой бессмысленной кутерьме – не повела и бровью. Она безучастно наблюдала за происходящим, словно все это вовсе не касалось ни ее, ни отца, ни вообще кого бы то ни было в этом бренном мире.

Селянин, изначально находясь в состоянии замутненного сознания, ни на толику не сомневался, что подлый Черный рыцарь замыслил коварное покушение на любимого короля. На кого же еще? Но это оказалось не так! Зачем ему понадобилась ничего не решающая в этом мире девочка? А может, обессиленный Томас просто начал бредить, и никакого покушения вовсе нет? Тогда зачем этому странному незнакомцу кинжал и поцелуй руки Элизабет?

Так или иначе, пока все были отвлечены чужаком, селянин стал медленно подползать к подиуму, ощущая жар от прилившей к лицу крови.

– И все? – тихо произнес взмокший Альберт.

– Да.

– Лишь один поцелуй? Ты не шутишь?

– Один невинный поцелуй руки, и я сразу покину Парфагон.

Будто в чем-то сомневаясь, задумчивый Альберт медленно почесал голову. Он неуверенно посмотрел на дочь, а затем с ног до головы оглядел нового чемпиона в черных доспехах самой дорогой и качественной отделки. Сам же незнакомец пристально и хладнокровно смотрел только на невозмутимую принцессу.

– Что ж… Хорошо. Элизабет? – несколько боязливо обратился Альберт к дочери, будто от него теперь уже ничто не зависело.

Выдержав паузу, принцесса подняла тоненькую ручку, а затем неспешно протянула ее в сторону смелого незнакомца. Тот сделал шаг ближе, взял ее в свою загорелую ладонь с длинными пальцами и наклонился для поцелуя. Словно для удобства, он придержал грудной щит доспехов снизу – как раз там, где Томас заметил блеск металла.

Для всех присутствовавших в синем шатре следующий короткий миг вместил столько событий, что никто из них никогда бы не сказал, что это случилось столь молниеносно. Почувствовав критический момент, Томас сквозь нечеловеческую боль в боку сделал два быстрых прыжка и бросился в сторону чужака. Тот, в свою очередь, одной рукой резко придвинул вскрикнувшую принцессу ближе к себе, а второй, уже вооруженной кинжалом, замахнулся, чтобы нанести ей смертельный удар точно в шею. Однако тяжелое тело селянина, звеня доспехами, сбило его с ног, и лезвие лишь коротко чиркнуло по мраморному плечику Элизабет. В этот момент очнулась охрана, и под охи трибун разъяренные рыцари засверкали кинжалами меж лат обездвиженного преступника, и его мычания быстро захлебнулись в крови.