Некоторые вещи и некоторых людей лучше оставить в прошлом, а некоторых приключений вовсе не стоит иметь. Элиза передернула плечами при мысли о той катастрофе. Герцог положил руку ей на талию.

– Вам нехорошо? – наклонился он к ней.

– Все в порядке. Спасибо.

Сердце ее пустилось вскачь, но совсем не от страха. То, что она испытывала, больше походило на удовольствие.

– Какое самое красивое место из всех, где вы были? – спросила она.

Это была отличная возможность вытянуть из герцога какую-нибудь историю. Он сейчас разговорчив, а она поглощена чудесным ощущением интимности момента. Хорошо и то, что Дженни тоже в комнате, моет окна, насвистывает и прислушивается, так что герцог не сможет винить Элизу, если одно из его путешествий попадет на страницы «Лондон уикли».

Он говорил о теплых океанских водах, штормящих морях, каннибалах, странных обычаях, ярко окрашенных птицах, сражениях, о спасении от неминуемой смерти. И все это время держал свою руку, горячую и властную, на ее талии.

В понедельник вечером

Положение бедного аристократа и отщепенца означало, что Уиклифф не вхож в клубы. И он предался классическим развлечениям: пил бренди, курил сигары и играл в карты с Харланом и Берком в библиотеке. Почти как на борту корабля.

– Я слышал, ты вчера был в Британском музее, – тасуя карты, сказал Берк.

– Откуда ты знаешь? – спросил Уиклифф.

– Из газет, – ответил Берк.

«Проклятые газеты», – подумал Уиклифф. Он чихнуть не мог, чтобы не написали, что он страдает заморскими болезнями и может нанести урон населению Англии.

– Не понимаю, почему они фиксируют каждое мое дыхание, – заметил он, потягивая бренди.

– Ты не похож на других. Что бы ты ни сделал, об этом будут говорить. Тебя видели в музее, и это обсуждают. Никто не знает цели твоего визита, – многозначительно сказал Берк, глядя на Уиклиффа.

Воцарилось долгое молчание. Намеренно долгое. Уиклифф не знал, как газеты добывают все эти сведения, и пока не узнает, ни слова ни о чем не скажет, особенно о важном для него деле. Его визит к старому профессору никого не касается.

– Пора объясниться, – заметил Харлан.

– И не подумаю, – сказал Уиклифф, отхлебнув бренди.

– Тогда, может, ты нам скажешь, что находится за запертой дверью? – Харлан кивнул на резную дверь, которая вела из библиотеки в приватную комнату.

– Нет, – коротко ответил Уиклифф, подавив желание проверить, висит ли по-прежнему у него на шее ключ.

– Мужчина с секретами. Все женщины, должно быть, сгорают от любопытства, – подытожил Берк.

– Ты же видишь, что это не так. В той проклятой статейке речь идет именно об этом, – отозвался Уиклифф. – За исключением леди Алтеи.

– Да уж, настоящая гарпия, – усмехнулся Берк.

– С другой стороны, эта горничная… – Подняв бровь, Харлан выпустил облачко сигарного дыма.

Уиклифф бросил на него недовольный взгляд.

– Это все потому, что у меня только один глаз, – усмехнулся Харлан, сортируя карты.

Берк расхохотался.

– Тут нечего обсуждать, – ответил Уиклифф, хотя его мысли были обращены к Элизе и к тому, чем она занята сейчас. Наверное, перестилает постели. Он представил, как изящная Элиза нагибается над кроватью, и бриджи стали ему тесны.

– Я также слышал, что ты условился о встрече в Королевском научном обществе. Зачем? – взглянул на него поверх карт Берк.

– Об этом тоже было в газетах? – спросил Уиклифф.

– Нет, об этом сплетничали в клубе, – сказал Берк.

Как ни странно, это его задело. Конечно, «Уайтс» и другие клубы джентльменов скучны и населены пустомелями и вторыми сыновьями. Но его ранило, что он, герцог Уиклифф, не вхож туда.