Таргитай опустился на широкую лавку за столом, кивнул Нестору, чтобы не стеснялся. Они принялись жрать в три горла, уничтожая все, что принесли. Блюда одно за другим исчезали, превращаясь в груду костей. Мясо поросенка оказалось жестковатым, словно не поросенок вовсе, а старый и битый жизнью хряк. Но Таргитай все равно смолотил, как с голодного края, оставив Нестору четвертушку, а сам еще и выбил из костей сладкий мозг и высосал все до последней капли.

– Мы ж недавно ели, – напомнил Нестор, правда, уплетая блинчики, как не в себя, запивая квасом из кувшина и закусывая пирожками.

– Есть надо часто, – сказал Тарх со знанием дела, громко чавкая. – И понемногу. Если попал на пир, то – понемногу всего. И – часто. А когда пир закончился, можно, уже, наконец, и поесть как следует. Придавить это все. Так завещал один волхв, мой друг, а волхвов надобно слушаться. Есть два или три раза в день – это же пытка нечеловеческая. И для здоровья вредно. Не зря же говорят, что худой означает – больной.

– Как ты, что ли? – уточнил Нестор недоверчиво, указывая пальцем на его плоский живот в валиках мускулов. – Вон какой худой.

Невр кивнул:

– Не совсем, но почти. Что-то вроде. Как бы да, если только не. Словом, мне надо есть побольше. Чтоб сил набраться.

Когда, наевшись, отвалились от стола с распущенными поясами, Таргитай опять достал дудочку. Он принялся доделывать новую песню, пробовать на разные лады, подгонять слова половчее, переставлять местами куплеты, чтобы звучало красивше, проникновеннее.

Песня не очень получалась, но Таргитая это не смущало. Он продолжал дудеть, как ни в чем не бывало, а Нестор рядом вынужденно слушает, морщится, словно у него разболелись все зубы сразу. А потом, когда дударь наддал на сопилке особенно мощно, но фальшиво, зажмурился, как будто на голову надели ведро и треснули сковородой.

– Я, пожалуй, пойду, – пробормотал парнишка, – прогуляюсь, а то скоро с княжной ужинать, а мы слегка…гм…откушали, так сказать, даже отожрали…Надо еще нагулять аппетит.

– Ты прав! – согласился невр с готовностью. – Что-то не идет песня! Надо подышать воздухом, посмотреть город. Может, найдем корчму, выпьем и закусим. А, может, даже поедим.

Нестор глянул в ужасе, а Таргитай, как ни в чем не бывало, слез с белоснежной перины, оставляя грязные жирные следы от сапог. Поправив Меч, поманил друга к выходу. Уже пожалев о своем предложении, Нестор уныло поплелся к двери.

Они отправились бродить по городу – по широким людным улицами, шумным площадям, где развернулись ярмарки. Таргитай с Нестором гуляли, рассматривали богато украшенные терема с кованными решетками, башенками и яркими прапорами. Таращились на фонтаны, заглянули на капище в самом центре города на Слоновьей горе.

Среди множества деревянных кумиров Тарх увидел Сварога. Молодой парень с мечом и дудочкой. Он машинально поправил Меч за плечами, порадовался, что идол хотя бы не одет в волчью душегрейку, и поспешил увести Нестора подальше, чтобы тот не заметил сходства и не начал задавать вопросов.

На центральной площади узрели бродячий цирк. Роскошные терема и площади невру оказались не в диковинку – в странствиях и не такое видал, особенно, глядя со спины летающего змея, спускаясь в царство Ящера или, наоборот, залезая по Прадреву с Мраком и Олегом в вирий.

В дороге случалось видеть и скоморохов, кощунников. А сейчас, они как будто собрались все вместе в этой диковинке, которую в толпе величают новомодным, заморским словом «цирк». Тут мелькают темнокожие загорелые лица странных и ярко одетых людей. Таргитай услышал в толпе, что их величают саргонцами. Кожа цвета не совсем черного, а скорее коричневого. В ушах, на шеях и даже на зубах в вечернем солнце ярко блестит золото.