Тарх тихонько спросил:

– А это кто?

Герондат нехотя отозвался:

– Их сегодня собирались отвести в степь, отдать зверобогу в жертву. Но вообще мы все надеемся, что не придется. Ведь прибыл ты, могучий Таргитай. Герои защищают не только правителей, но и простых людей. Ежели сразишься с чудовищем, спасешь жизнь этим бедолагам!

– Или просто отсрочишь их гибель, – добавил он философски. – Но почти все воины и даже челядь поставили деньги на тебя. Я тоже. Так что – не подведи!

Таргитай вытаращился в великом изумлении, но промолчал.

Пока шли по пропитанным сладковатыми ароматами светильников коридорам, Тарх замечтался, думая, как сразит чудовище, оно будет злое и невероятно сильное, а он одолеет в последний миг, иначе неинтересно, одолеет мужественно и красиво, вобьет в землю по самые уши.

Потом смилостивится, добивать не станет, а отпустит на все четыре стороны, взяв с него слово, что более не станет угрожать княжне и вообще никому из добрых людей, перестанет требовать жертв, а уйдет туда, где людей нет вовсе. Или – наоборот, заставит зверобога дать клятву, что отныне он станет жить среди людей, в этом самом княжестве, помогать им пахать землю и оборонять от набегов соседей, братских народов и прочих лютых недругов, которые так и норовят захватить земли, порубить воинов и стариков, а женщин и детей увести в полон.

Нет, он не даст всему этому случиться, нагнет мерзкого зверобога, а княжна потом будет ему благодарна, еще как благодарна, и он ляжет в ее постель, сядет на трон, будет править долго и счастливо, ведь он теперя бог, а – значит, смерти ему не видать во веки вечные.

Но в тот же миг, как представил, что это придется надолго застрять на одном месте, быть всего-навсего с одной женщиной, пока та не состарится и не умрет, а это наверняка долго, а вокруг так много красивых девок, да и песням тогда, скорее всего, придет конец – ведь правитель должен управлять, повелевать, думать о государстве и всячески бдить, а не играть на дуде, лежа на сеновале.

Да и вообще, напомнил себе Тарх, он, как только что подумал, теперь бог, а, стало быть, не пристало сидеть сиднем лишь на одном месте и в постели лишь одной женщины. Надо идти в мир, защищать и спасать всех людей и принимать благодарность от всех женщин и девок, которых спасет, ага, и всем играть на дудочке и сочинять новые песни, которые будут трогать сердце и душу, цеплять за живое.

Замечтавшись и растекшись мыслью по древу, споткнулся, успел увидеть, как навстречу метнулась ступенька, и он хрястнулся лбом так, что из глаз брызнули искры.

Нестор помог подняться. Таргитай приложил ладонь к ушибленному месту, чувствуя, как там пульсирует и растет шишка размером с кулак.

Герондат с осуждением покачал головой, но жестами показал, чтобы оба пригладили волосы и оправили одежду – перед ними уже обитая полосками из золота и серебра дверь княжны. Два стражника скрестили копья, преграждая дорогу, смотрят недобро, вызывающе. Видно, что служат преданно и готовы положить жизнь ради хозяйки, прибить любого, как бог черепаху, если заметят угрозу.

Узнав мага, раздвинули копья, позволив войти, а затем вновь перекрыли путь в княжескую палату. На беспечного Таргитая смотрят с неприязнью. На Нестора не обращают внимания.

Наконец, из-за двери показалась седовласая голова Герондата. Поманив невра со спутником, скрылся за дверью.

Стражи нехотя пропустили обоих. Нестор услышал вслед недовольное бурчание, что, мол, ходют тут всякие варвары, понаехали в Словентец, отнимают у местных наемников работу, ездят оборонять кордоны почти даром, за еду, тем самым снижая цены на рынке. Загнать бы назад в дремучие леса, из которых лезут, как тараканы из погреба. Самые же проворные и смекалистые начинают продавать пирожки да блины на базаре, а после открывают харчевни, игорные дома и богатеют быстрее местных купцов.