— Да без проблем, — хищно оскалилась я. — С радостью покажу… прямо на нем и потренируюсь!

Вера перевела и камы все, как один, отскочили назад на пару шагов, стараясь держаться на максимально отдаленном от меня расстоянии. Торговец, лицо которого покинуло самодовольство, не замолкал:

— Просто покажи, — повторила за ним Вера. — Без партнера… Мел, а что ты еще умеешь? Не хочется продаваться в воины, участь у них в основном не столь завидна…

— Правильно, — саркастически хмыкнула я. — Участь наложницы в гареме гораздо более приемлема: всего-то делов: ешь, спи… с хозяином. Лучше уж воином.

— Из гарема можно сбежать, — проникновенно проговорила Вера, умоляюще глядя на меня, — а из казармы вряд ли… К тому же, вы-то с валлом — воины, а меня сразу отдадут солдатам на забаву.

— Вот черт, — мрачно выругалась я. — Со всех сторон обложили. Ну ладно, — я немного поежилась: не очень хотелось открываться, да и очень боязно.

Одно дело предполагать, что не обладаешь магией, а совсем другое — убедиться в этом. Но выхода другого у меня сейчас не было, мало того, что могли убить единственного человека, которого я знаю в этом мире, так еще и переводчика с камами лишусь. Валл, конечно, может переводить, но камский он знает тоже очень скудно, по волосатому лицу было видно, что половины слов парень не понимает, и только вслушиваясь в перевод Веры, выстраивает для себя полный смысл сказанного. Несчастная девушка из моего мира, что попала под горячую руку цваков, оказалась весьма талантливым учителем.

— Станцую для них, — нехотя буркнула я. — Только пусть музыку сами достают, неважно откуда.

— Я так и знала, что это сценический костюм, — лицо Веры немного просветлело.

— Только скажи этим чудикам заранее, что я иду в комплекте с валлом и еще одной белочкой, так что любая попытка разлучить нашу троицу, и этот наглый кам получит настоящую белую горячку от меня!

Вера, тщательно выговаривая незнакомые слова, перевела мой манифест. Кам обрадовался, потом немного сник: видимо, представил, что его ждет. Скорее всего, жадный торговец хотел нас продать по очереди, но пришлось уступить моим условиям, если он предполагает вообще получить прибыль.

Через некоторое время камы притащила на помост каких-то не поддающихся идентификации странных существ. Маленькие колобки со свисающими щеками на безбровом лице горчичного оттенка достали из больших, в их рост, мешков причудливые конструкции, оказавшиеся инструментами. Переглянувшись, они затянули невероятно заунывную мелодию.

Я растерянно кашлянула:

— Под это не танцевать надо, а провожать в последний путь. Этих композиторов что, притащили с ближайшего кладбища?

Вера, пообщавшись с недоумевающим торговцем, перевела:

— Это лучшие музыканты города, весьма недешевые. Мел, тут такая музыка, честно-честно! Я сама с тоски вешалась на больших праздниках селян. Они под это еще и танцевать умудрялись, и веселиться, хотя мне такие песни всегда напоминали мартовские ночи.

— Теперь понятно, почему я с моим плеером в первый визит произвела такой фурор, — пробормотала я. — Ладно, сейчас попробую извлечь из этой какофонии что-нибудь приличное.

Народ тем временем все собирался: теперь перед нашим помостом скопилось существ больше, чем где бы то ни было. Конечно, тут было на что посмотреть: небольшая кучка камов, судорожно жавшихся к самому краю; морней с белкой в огромных ручищах; валл, буравящий его ненавидящим взглядом; пара местных музыкантов; да ярко-красная бестия в полумаске, мечущаяся по сцене.

Немного поупражнявшись в пантомиме с колобками, я дала понять, что та музыка, которую они так старательно извлекают из своих инструментов, совсем отстой. Потом попыталась понять, как работают эти бандуры: на инструментах отсутствовали всякие струны, клавиши, и вообще непонятно, как колобки умудрялись извлекать из них звуки. Инструменты представляли собой некий каркас из твердых прутьев, прощупывающихся внутри, от них отходили малюсенькие меха, как у волынок, да тоненькие пластинки. Я растерянно крутила надутый шарик из гладкой кожи руках, как вдруг осенило: