Плечи юноши расправились, спина гордо выпрямилась, а подбородок слегка приподнялся вверх. Молодой аристо очень долго ждал, когда отец заметит и оценит его способности по достоинству.

– Моё сердце переполняет гордость за сына. Я сомневался, но теперь вижу: ты готов принять ношу ответственности! Давно пора позвонить светлейшему князю Романову. Если мне не изменяет память, его любимая племянница изволила засидеться в девках!

И без того белокожий юноша после этих слов приобрёл облик холодной мраморной статуи – вызванная неподдельным страхом бледность как будто выхолодила и лишила его облик последних признаков жизни. Даже искрящиеся самодовольством глаза потускнели, подернувшись мутной поволокой настоящего ужаса.

Екатерину Романову-Вишневецкую ему доводилось видеть не раз. Нет, она не считалась уродиной – как и все дети аристократов, девушка проходила особый ритуал сразу после рождения, но… Чересчур атлетическое телосложение и погоны обер-фейерверкера гренадёрской роты Потешного императорского полка кардинально меняли ситуацию. Катерина обладала, пожалуй, самой скандальной репутацией в империи, непозволительно высоким рангом Учителя и солдафонскими замашками. Отец знал, как можно напугать своего младшего сына.

– Папа! – взмолился Герхард, бухаясь на колено и безжалостно пачкая белые брюки жирной сажей. – Не надо звонить князю, пожалуйста!

– Заскулил, младшенький, сломался, – ласково улыбнулся Теодор, шутливо погрозив отпрыску пальцем. – Расхотелось умничать?! Каблука испугался?! Говори уже, что раскопал…

– Сандра подняла ранг! И вышла в отдельную линию крови! – торопливо зачастил Герхард. – Я проверяю записи каждую неделю!

Старейшина рода Бладштайнер задумчиво прикрыл глаза, неторопливо осмысливая услышанное. Речь шла о самой драгоценной реликвии его семьи. Старинный фолиант, на страницах которого он и его предки хранили историю фамилии. И записи они заносили своей кровью. А кровь не умеет лгать.

– Ты уверен, что не ошибся?

– Древо рода Бладштайнер лишилось ветви. Сандра больше не принадлежит нам! – ответил его сын. – Её герб уже украшен символом наставника. Ошибка исключена.

– Значит, её жених из Старшей Семьи и уже неоднократно проходил ритуал! Она водила нас за нос! – удивлённо прошептал отец семейства, мысленно усмехаясь тому, как ловко его дочь всех провела. – Выпорю!

Герхард согласно кивнул и осторожно продолжил:

– Я пытался связаться с ней и не преуспел. Её кровь не отзывается. Она всё ещё наша, но…

– А позвонить не пробовал? – сварливо поинтересовался Теодор Бладштайнер, вставая с рабочего стула и раздражённо дёргая завязки рабочего фартука.

Младший озадаченно посмотрел на отца, задумался ненадолго. На его лице отразилась напряжённая работа мысли. А вслед за этим пришло озарение, и он едва слышно застонал, стыдливо спрятав лицо в ладонях.

– Дурень. Двадцать первый век на дворе. Ты б ещё письмо ей написал, – разочарованно констатировал Теодор. – И старшие ведь не додумаются. И со мной на контакт не пойдут, сбежали же! Тьфу! Распорядись, чтобы приготовили самолёт. Мы отправляемся в путь, Герхард. Организация на тебе! А мне надо успеть закончить первоочередные заказы…

Только женщина способна закалить волю мужчины, превращая податливое железо натуры в прочную сталь характера, твёрдую и в то же время достаточно гибкую. Противостоять лишениям, холоду и голоду, мучительным пыткам и врагу значительно проще, чем той, что по-хозяйски обосновалась в сердце и при первой потребности готова подать катану…

– Нам надо поговорить! Отстань, варвар!