«Зря, Сара, ой, зря!»

— Мишань, тебе не кажется, что Сарка у нас нервная стала чуток? — Багровский опускает руку на затылок с густыми и темными волосами подведенного мальчишки, тот стискивает челюсти в оскале, когда грубая лапища Олега сжимает копну в кулак, заставляя брата запрокинуть голову назад. — Я ж могу свернуть емушею прям щас. Ты, походу, в Нью-Йорках своих совсем берега попутала.

— Тронешь его, и я перегрызу твою глотку! — шиплю вибрирующим от гнева голосом. Руки, сжимающие меня, не ослабляют захват ни на секунду.

После сказанных слов Олег отступает, и я, можно сказать, на какую-то долю секунду думаю, что он услышал мои слова, однако моральный урод произносит:

— А че мне руки марать о вас, выродков? Для этого есть обученные люди. — В подтверждение сказанного один из подонков несколько раз с силой бьет Мишу по лицу кулаком, и тот обмякает, как тряпичная кукла, теряя сознание.

— Нет! Миша! Миша! — Мой визг заполняет все пространство криком боли, когда я вижу, как потерявшего сознание брата с разбитым в кровь лицом уволакивают в неизвестном мне направлении, скрываясь в многочисленных коридорах особняка.

— Доходчиво? — Довольный собой ублюдок с чувством собственного превосходства подходит, можно сказать, вплотную.

— Ты — гниль! Черт в человеческом обличье, падаль! — Смачный плевок летит из моего рта прямо на лицо Олега. Несколько раз моргнув, осознаю, что я действительно это сделала.

Словно не веря в произошедшее, он проводит рукой по своей холеной роже, вытирая слюну.

— Ты, шваль, видимо забыла, с кем дело имеешь! — Олег замахивается и безжалостно проходится кулаком по моей челюсти, словно перед ним мужчина. Всю правую часть лица сводит в невыносимой острой боли, а рот заполняется теплой солоноватой жидкостью. Держащие меня бугаи, как по команде, отпускают и отступают. Не удержав равновесия, я валюсь на бок, ударяясь бедром, ладони инстинктивно упираются в кафель. Отдышавшись, приподнимаюсь и оказываюсь перед Багровским на четвереньках. — Ниче, я тебя научу, как с мужчиной себя вести надо! Целуй! — Лакированный носок туфли оказывается прямо перед моим лицом.

Моя опущенная голова болтается, а волосы со всех сторон прикрывают лицо, поэтому подонок не видит, какая злобная улыбка появляется на моих окровавленных губах. Улыбка человека, который потерял все, что только можно.

— Поцелуй. Мой. Зад! — Тяжело дыша, собираю во рту жидкость и плюю уже на ногу урода. Кровь летит брызгами на идеально начищенный ботинок, темную штанину и светлый пол.

— Ну, шалава, ну, пиздец тебе! — Олег наклоняется, хватая меня за волосы, и стягивает их на затылке. Я бесстрашно бросаю на него взгляд, полный омерзения, но он делает это для того, чтобы со всей силы снова швырнуть меня на кафель. Голова ударяется, точно по заказу, тупая боль мгновенно распространяется по височной части и отдает импульсами во все тело.

Но Багровскому мало, он не наигрался со своей жертвой. Не сдерживаясь, он замахивается и начинает наносить удары ногами по моему животу, груди, голове, которую я успеваю прикрыть руками.

Я лежу в позе эмбриона, пока Олег, не стесняясь в выражениях, пинает меня. Но я упорно и достойно молчу. Не показываю свою слабость. Даже писк не вырывается из моего рта из-за плотно стиснутых зубов. Только слезы стекают из крепко закрытых глаз, пока моя голова упирается лбом в холодный пол.

«Терпи. Терпи. Терпи. Держись ради брата, только ты сможешь освободить его из рук этого монстра».

Я представляю, что вместо мощных и болезненных ударов по почкам меня касаются руки мужа… бывшего мужа… и я слышу его шелестящий голос.