Грубые руки опускаются на мои оголенные плечи. Я мгновенно напрягаюсь, не понимая его дальнейших действий. Снова собрался устраивать самосуд?

— Сара, Сара… — Прокуренное дыхание Олега опаляет ухо, пока его мерзкий нос, прижимаясь к моей щеке, ведет вниз, к шее. — Ты ж понимаешь, что сама меня довела, да? Я ж не хотел тебя ломать, девочка моя, ну зачем ты так ведешь себя по-сучьи? Заставляешь гоняться за тобой, вынуждаешь Мишаньку приплетать. Пацан из-за тебя который день тут уже торчит, а вчера еще и пиздюлей отхватил.

Зажмуриваюсь от омерзения, когда он делает слишком глубокий вдох на ложбинке в шее. Что ты пытаешься вынюхать у меня после проведенной ночи в подвале, придурок?!

— Не пытайся внушить мне чувство вины. Я не дура, чтобы повестись на твои манипуляции. — Слишком резко дергаюсь влево от омерзительных губ, что слегка водят по коже, на что он начинает заторможенно смеяться, как будто нюхнул чего перед моим приходом.

— Дуру я б и не пытался вернуть. — Тон Багровского кардинально меняется, в нем больше не остается того томного подтекста, только холодная ирония, присущая этому бесчестному ублюдку. Олег отлипает от меня и обходит кресло, опираясь своей задницей на стол прямо перед моим лицом. — Знаешь, месяцами до это момента я был уверен, что, когда верну любимку свою, то всю душу из тебя выебу, а когда надоешь, пущу по кругу и отправлю отрабатывать бабки.

Я не моргаю, пристально смотрю в его болотного цвета глаза, горящие одержимым блеском от сказанного, словно, проговаривая эти мерзости, Олег представляет это и упивается своей властью.

— А сейчас? — озвучиваю вопрос, которого он ждал, коль скоро прервал свою речь, наблюдая за моей реакцией.

— Передумал, — лениво изрекает Олег с самооценкой Бога, протягивает руку к столу и поднимает с пепельницы недокуренную сигарету, явно не похожую на обычную. Сделав слишком длинную, на мой взгляд, затяжку, он приближается и, наклонившись поближе и не отводя взгляда, выдыхает дым прямо мне в лицо, отчего я закашливаюсь, борясь с приступом тошноты.

— Ненавижу! Когда ты уже сгинешь, торчок?! — выпаливаю, не удержавшись, после очередного приступа кашля.

— У меня лично будешь отрабатывать должок, с процентами. Зря я на тебя столько сил, что ль, потратил, чтоб ты по чужим хуям у меня под боком скакала? — Вместе с речью Олега кабинет заполняет мое мычание, когда этот наркоман тушит окурок о мое голое колено. Резкая боль затмевает разум, и я подаюсь вперед, чтобы схватить урода руками за голову и вдавить большими пальцами глаза, но Багровский пресекает попытку, схватив меня за шею первым и впечатав всем телом в кресло.

— Мне броситься тебе на шею и благодарить? — тяжело дыша, как обезумевшая выпаливаю, еле сдержавшись, чтобы не плюнуть в его надменную рожу. Моя бровь на автомате стервозно выгибается, отчего нездоровый блеск в глазах Багровского усиливается.

«Ну подожди, я с тобой еще поквитаюсь!»

Не знаю, плакать или смеяться от новости, что по кругу меня Олег не пустит, а будет сам измываться... Одна только мысль о том, что он своими граблями будет касаться моего голого тела, вызывает тошноту и отторжение.

«Не провоцируй его, ненормальная! Забыла, как вчера он пинал тебя на глазах у толпы бандитов? Ты же помнишь, на что он способен!»

— Ну зачем ж на шею, Сарусь? На коленках-то благодарить будет куда приятнее. Ты ж по-любас набралась опыта в Америке-то своей, а? — ухмыляется Багровский, подмигивая, да так злобно, что у меня невольно кровь в жилах стынет от его шакальего оскала.