Тот взял, сел с нами. Коваль выпил, закурил и говорит:

– Писать надо о том, где сейчас находится твоя душа. Душа ведь не с нами обычно, а где-то еще. Вот об этом и надо писать.

Тот пожал ему руку, поблагодарил и отправился дальше, по своим делам».

– Пишите о вечном вечными словами, – советовал Коваль.

– Чудовищно усатый рассказ, – он говорил кому-то неодобрительно.

Еще он говорил:

– В этой вещи есть привет, который некому передать…

Видимо, у меня раньше было здоровье очень слабое. Вот запись в дневнике 2 октября 1995 года:

«Начала роман «Гений безответной любви». Написала одну страницу и потеряла сознание».

Когда я завершила «Гения…», вложив туда все горести-печали своей жизни, и отдала его на прочтение в издательство «Лимбус-пресс», редактор ответил, что не может напечатать мою вещь, поскольку у них нет для меня юмористической серии.

– Так давайте я лягу в основу! – воскликнула я.
 – Ляжете, ляжете, – мне ответили.

Но больше не позвонили.

Зашли с Бородицкой подкрепиться в ЦДЛ. За соседним столом сидят две прекрасные блондинки. В буфете появляются Бахнов и Калашников, нежно приветствуют блондинок, берут кофе, коньячок и садятся к нам за столик.

Мы страшно обрадовались, но все-таки спросили, почему они сели именно к нам?

– Из политических соображений, – серьезно ответил Калашников. – Потому что Бородицкая похожа на Анджелу Дэвис. А Москвина – на Долорес Ибаррури.

– Это у тебя сага, а не роман, – сказала Дина Рубина, прочитав «Гения безответной любви». – Движение цыганского табора в неизвестном направлении. Куча народу скачет верхом и катится в кибитках, взметая столбы пыли. Только иногда кто-то отлучается, чтобы украсть коня…

Дина уговорила екатеринбургское издательство «У-Фактория» напечатать «Гения…». Но рассеянный Тишков отправил им не последний, шестой, вариант романа, как мы условились, а второй.

Голый, мокрый, взъерошенный, в мыле – «Гений безответной любви» выскочил из дома и буквально был высечен на граните.

– Неужели там всенаписано, что я написала? – я просто боялась заглянуть в книгу.

– Да-да, – отвечал Тишков. – Что ты написала, то там теперь и написано.

Лев Рубинштейн:

– Прочитал ваш роман. Мне понравилось.

– Не может быть! – говорю. – Неужели прочитали?

– Не верите? Там про одну любвеобильную тетку!..

Игорь Иртеньев:

– Поди сюда, душа моя!.. Взял в поезд и прочитал. Порою в голос смеялся. Ни разу не всплакнул, врать не стану. Но в нескольких местах взгрустнулось…

– Ну, такая героиня – законченная идиотка! – сказал одобрительно Игорь Губерман. – Даже порой веришь в искренность того, что эта черта в полной мере присуща самому автору.

Леня и два его брата – старший Валера и средний Евгений – родились в уральском рабочем поселке Нижние Серги Свердловской области в семье учителя Александра Ивановича Тишкова.

У них была своя корова, надо чистить коровник. Отец Александр Иванович, бывало, скажет Валере:

– Иди коровник чистить.

А тот под любым предлогом отлынивал.

Александр Иванович – в сердцах:

– Как ты жить-то будешь, вырастешь, коровник вычистить не сумеешь!

Валера отвечал:

– А может, я другим чем-нибудь займусь, и мне это не понадобится.

Хотя навоз, Александр Иванович отдавал справедливость старшему сыну, Валера Тишков исправно транспортировал на огород.

– Ну, это потрясающе! – удивлялся наш сын Серега. – Возил навоз в какой-то глухой деревеньке, а теперь директор института и академик!!!

Валерий Александрович Тишков рассказал анекдот:

«Встречаются два земляка, вместе родились и провели молодость в деревне, потом один уехал, стал академиком. Вот он зовет к себе своего друга юности. Тот его спрашивает: