Вспоминаю, как держал ее в подвале, как бил и тащил за волосы. В грудь впивается острый клинок разочарования и ненависти к себе. Ради личной защиты приходится переступать через грань морали. Пусть жертвы этого и не помнили после забвения, но в моем сердце с каждым клиентом появлялся кусочек бездны. И Вика все эти раны смела напрочь и окунула меня в черную дыру. Раньше я старался не задумывался о своей специфической работе, раньше все так далеко никогда не заходило. Ни с кем не было так остро, как с ней. Так не должно быть! Объект должен быть объектом, и не более.

Чистить память бесконечно – тоже не выход. За эти годы было столько объектов, что если бы я каждый раз снимал с себя груз воспоминаний, все эти люди в один день ворвались бы в сознание, и свели бы меня с ума. Но иногда можно и прибегнуть к своему дару и облегчить жизнь.

* * *

Возвращаемся домой: снова гуляли по городу.

Ян совсем меня разбаловал за эти дни. После встречи с братом в торговом центре, прогулки – единственное, что меня расслабляло. Ян общался со мной, как с дочерью – подбадривал, когда я оступалась, смеялся, когда несла ерунду о бренности бытия, а еще он охотно отвечал на все вопросы. Их у меня накопились тысячи. Мне нравилось, что он не влезает в душу, не пытается мне понравится, не липнет и не ехидничает. И не вспоминает ту пикантную сцену. Вот такой он – какой есть. Немного грубый и неотесанный. Холодный взгляд карих глаз и мягкая борода. Ян никогда не смотрел на меня вожделенно или коварно. Он говорил спокойным ровным тоном всегда. И за эти дни так уравновесил мою растрепанную душу, что я сама себе удивлялась. А еще Ян часто улыбался одними губами, когда я замолкала и обдумывала новую порцию вопросов. И был в эти моменты превосходно красив. Мне нравилось им любоваться. Но я же не могла спокойно – сознание бесконечно подкидывало образ Вольного. Сравнивало с Яном и душило меня неопределенностью будущего и злостью к себе.

Меня поначалу бесило, что я для Яна – открытая книга, что мне можно было не озвучивать мысли вслух: он все равно считывал их, но маг учтиво позволял мне повторяться. На вопрос можно ли научиться блокировать непроизвольное вмешательство мага памяти, мужчина рассмеялся, приобнял за плечи и обещал, что как только я раскроюсь, он сам лично мне поможет в этом. И я поверила ему.

Подходил к концу третий день моего пребывания в их доме. Сегодня, наконец, обещала приехать чаровница, которая попробует снять кольцо. Оно подпекало уже чаще, словно Марк зовет меня, ищет, рыскает. Я жутко боялась. Не хотела встречи с ним, не хотела снова обжигаться. Какая-то часть меня тянулась на зов, но я ее забивала глубоко в подсознание и заставляла молчать.

После снятия связи Ян отвезет меня в аэропорт и спрячет от Мнемонов на несколько лет. Чтобы я не волновалась за родных, он внушит мне новую жизнь, а через определенный срок все снова вернет. Обещал и маме с папой тогда восстановить воспоминания. Я умоляла его не стирать мне память о себе и о Лизе. Он долго думал, но потом бросил, что еще подумает. А еще маг обещал мне полноценную танцевальную жизнь, что меня радовало и даже ноги зудели от желания снова встать на паркет.

Ян замечает, что я закусываю губы, когда мы подъезжаем к дому. Очевидно это последние минуты, когда я помню все это сумасшествие.

– Все будет хорошо, – Ян выключает зажигание и смотрит вперед. В глазах вспыхивают огненные блики. Может это просто солнце танцует на радужке?

– Надеюсь.

Около подъезда Ян на миг задерживается, чтобы пропустить меня вперед. Я смущенно прохожу и случайно задеваю мужчину рукой.