– Ее найдут. Возможно уже ищут. Чувствуешь жжение? – спрашивает Ян у меня. Я мотаю головой. – Это пока.

– Брат, прошу. Я чувствую, что это важно. Ты знаешь, как это важно для меня! – причитает девушка.

– Сестренка, ты забываешься! – выкрикивает Ян и встает. Замечаю, как плавно он двигается: шаги почти беззвучные.

И я решаюсь:

– Лиза, не нужно. Я уйду. Вы не обязаны мне помогать. Тем более, если это опасно для вас.

– И не только для нас, – бурчит Ян.

Сползаю с кровати. Благо Лиза меня не переодевала: я так и осталась в спортивках и футболке. Опускаю перебинтованные ноги на пол и встаю. Но тут же заваливаюсь от резкой боли в подошвах. Лиза подбегает помочь. Ян изучающе глядит в мое лицо, затем опускает взгляд и видит распухшие ноги. Внезапно отворачивается и хлопает по стене ладонью.

Я подскакиваю от неожиданности и корчусь от прострелов в стопах. Сердце не выдержит еще одного скачка. В груди такой жмут, что дышать становится все трудней.

– Ладно, но не больше трех дней, – отрезает Ян и удаляется. Уже из коридора бросает: – Лиз, нужно сокрытие наложить на квартиру. И найди телефон Стефи. Она могла что-то слышать об этом колечке – к ней много народу ходит. Пусть она заглянет к нам.

– Хорошо, Ян! – радостно выкрикивает Лиза и лезет обниматься. – Все будет хорошо. Ты сейчас сил наберись, а там мы что-то придумаем.

Девушка отстраняется и просит отойти немного.

Она заправляет постель, накрывает ее пестрым покрывалом совершенно не подходящим под дизайн комнаты.

– Лиза, можно ли вернуть память родных? – спрашиваю я, не веря, что можно вообще что-то вернуть. Теперь.

– Марк постарался? Это типично его почерк: отгородить ведомого от внешнего мира, чтобы было больше гарантии на успех.

Киваю быстро-быстро.

– Он стер меня для всех. Даже друзей, вернее знакомых, – я сглатываю горечь. Не думаю, что не сотри меня, а просто укради, они бы вспомнили меня когда-нибудь. – Все считают, что я просто прохожая с улицы, которую они видят впервые.

Лиза поджимает губы, и по ее глазам все понятно. Как в тот раз, когда я пришла в себя после аварии и она сказала, что выжили только мы с Марком. Ради бессмысленной памяти в моей голове?

– Может снять только тот, кто наложил, – качая головой, говорит Лиза. – А еще – смерть разрушает чары. Но у тебя, скорее всего, на кольце двойной эффект стоит. То есть артефакт влияет на знакомых и друзей. У него стоит программа тебя не помнить и все так и делают. Пока не снимем, ничего не сможем исправить.

– Я же убила Марка! – от выкрика сдавливает горло.

– Нет, – девушка показывает на кольцо, – и вот доказательство. Да и наложенное им забвение спало бы. Все вернулось бы на круги своя. Родные, друзья и все остальное.

– Не понимаю, – сиплю я, и прочищаю горло. Нелепое счастье застилает глаза, брызгая слезами. Смахиваю их.

Лиза объясняет:

– Надпись бы исчезла, и украшение легко снялось бы. Это парный амулет. Одевается на двоих, и связывает очень крепко.

– Но почему не сработало зелье, которое ты давала в больнице?

– Сработало. Оно же блокирует от внушения только того, кто выпил. А еще, – девушка поджимает губы. – Марк пытался влезть тебе в голову?

Киваю. В глотке жжется так, что я не могу сказать и слова.

– Кто-то очень сведущий заблокировал твою память. Открыть ее можно лишь магу высшего уровня, либо, если ты сама позволишь. Но тебя сломать не удалось, я смотрю. Хотя Вольный потрепал прилично. Видимо, много чего перепробовал. Но, если его откинуло… значит, там что-то очень мощное хранится и сокрыто довольно надежно. Кто позарится – умрет, – Лиза задумчиво глядит в окно и машинально теребит гардину вытянутыми пяльцами. – Ты каким-то образом чувствуешь важность той части памяти и не разрешаешь взять ее. Так могут делать только маги, – девушка медленно выдыхает. – Но ты не маг…  И не понятно почему ты еще не перешла. Но ты им станешь, я гарантирую.