Телефон напоминает о витаминах. Пью в прикуску с шоколадкой, ложусь на диван в гостиной, включаю телевизор и опять засыпаю.

Мне снится моя малышка и почему-то кладбище.

Тасенька стоит у могилки с простым гранитным памятником и горько плачет.

— Мама. Мамочка…

Теперь я могу прочитать, что написано на этом камне. Там мое имя, моя фотография. По позвоночнику течет струйка холодного пота.

— Девочка моя, я здесь, — тяну к ней призрачные руки, но она не видит.

Моя кареглазка продолжает горько плакать. Ее берет за руку чужой мужчина…

— Тасенька, нет! Стой же, дочка! Нельзя ходить с чужими! — отчаянно кричу, но мои слова лишь разбиваются о гранит на моей могиле.

Захлебываясь слезами, я пытаюсь проснуться. Кричу, срывая до хрипоты голос. Меня крепко прижимают к себе чьи-то руки. Целуют теплые губы.

— Ш-ш-ш. Просыпайся, родная. Это кошмар. Тебе всего лишь снится страшный сон. Просыпайся, — узнаю голос мужа.

Открываю глаза. Он смотрит обеспокоенно, большими пальцами стирает слезы с моего лица. Сердце так колотится, что дышать больно. Даня приносит мне стакан прохладной воды. Она с трудом просачивается в сдавленное горло.

— Легче? — Данила снова садится рядом, берет меня за руку.

— Да, спасибо, — прокашливаюсь и отвечаю ему.

— Я сейчас быстро перекушу и пойдем погуляем. Ты права. Тебе обязательно нужен свежий воздух.

***

Выходим на улицу. Со мной здороваются соседи. Та самая бабушка Маша приветливо мне улыбается. Язык не поворачивается поздороваться в ответ. Невежливо, знаю, но диссонанс в голове отодвигает все остальное на задний план.

Даня берет меня за руку, скрещивает наши пальцы в замок и ведет вдоль дома. Выходим на узкую дорожку за местными гаражами, бредем по ней. Оказывается, здесь совсем рядом есть детский сад, а чуть дальше школа. Очень удобный район. Есть магазинчики, детские площадки. Такие места обычно выбирают семьи с детьми, чтобы все было под рукой. Почему здесь мы, если у нас детей нет?

— Хочешь мороженого? — интересуется муж, поглаживая мою ладонь большим пальцем.

— Нет, — кручу головой. — Расскажи мне еще что-нибудь о нас, пожалуйста. Что-то значимое, что могло бы подстегнуть память.

— Да я вроде все рассказал уже, родная, — растерянно жмет плечами.

— Я работала до аварии?

— Нет, — качает головой муж. — Наш бизнес хоть и шел с переменным успехом, но я все же в состоянии обеспечить свою любимую женщину и позволить ей не выходить на работу. Тебя уволили, помнишь? Ты очень переживала, что у нас не получается малыш после выкидыша, стала рассеянной и осталась без работы. Но мне это даже нравилось, и сейчас нравится, — улыбается муж и нежно целует меня в щеку, приобнимая за талию.

Тактильный Даня в своем репертуаре. Пусть, если ему так нравится, я не против, даже на улице это приятно. Льстит. Взрослые вроде уже, а обнимаемся на людях как подростки.

— Мне приятно, что меня дома ждут любимая жена и вкусный ужин. Ты не уставшая и тебя можно сладко тискать всю ночь. Какой мужик о таком не мечтает?

И правда… Только вот я помню другое. И эти воспоминания такие же реальные, как моя Тася. Да, меня уволили, но по другой причине, а потом иммунитет дочки окреп, она стала стабильно ходить в детский сад, а я вышла на другую работу. Не такую престижную, как у меня была, сильно проще, но я ее помню. А еще мы ходили с Тасей на подготовительные. Ей ведь в сентябре идти в первый класс. И школа не эта, другая.

Снова подмена в сознании на фоне стресса?

Бред какой-то! Я ведь не чувствую себя ни сумасшедшей, ни потерявшей память. Это так и бывает? Я совсем ничего об этом не знаю.