«Держи осанку, Адель!»; «Тяни носок, Адель!»; «Ты делаешь недостаточно, Адель!» — жесткий голос хореографа раз за разом звучал в моей голове и после этого следовал несильный удар указкой по пояснице. Жестоко? Ничуть. Только благодаря таким порой жестким и суровым требованиям мне удалось добиться успеха. Многолетняя боль во всем теле, ограничения в еде, отсутствия свободного времени, изрезанные в мясо ступни — все это меркло, стоило мне выйти на сцену. О, как же я любила это благородное чувство. Натянутая струной, грациозная, утонченная ты исполняешь кабриоль или эшаппе, и получаешь заслуженные восторженные овации. Мне даже однажды дали сольную роль в программе «Жизель». Как я была счастлива в те времена, мною гордилась вся семья.

Все изменилось, когда я должна была поступать в балетную академию. Моя мечта выступать в Большом театре вдребезги разбилась на мелкие острые осколки точно также, как и вся моя жизнь. Родители погибли в автокатастрофе по вине пьяного мужчины, который был за рулем грузового автомобиля. У них не было шансов, машина была всмятку, тела родителей собирали по частям. С тех пор я ненавижу запах алкоголя. Именно в ту трагическую ночь мне пришлось навсегда забыть про слезы и слабость, засунуть свои мечты и амбиции куда подальше и взять на себя ответственность за воспитание младшего брата и уход за больной бабушкой. Два года подряд я вертелась как могла: бросила школу, не доучившись пару месяцев до выпуска, корячилась на двух работах лишь бы свести концы с концами. Так продолжалось до того момента, пока Рома не подбросил мне вакансию в клубе «Рrovocateur». Так я и оказалась здесь.

Поднимаюсь по ярко освещенной лестнице, громко стуча каблуками по темной плитке. То ли от накатывающей паники, то ли от ядовитых неоновых светодиодов начинает кружиться головой. Хватаюсь за перила, чтобы в конец не потерять равновесие. Иду медленно, чтобы как можно больше оттянуть неизбежное. Знаю ведь, что это все равно случится, как бы медленно я не ползла. Останавливаюсь перед злополучной дверью и глубоко втягиваю ртом воздух. У меня нет выбора. У меня действительно нет выбора. Успокаиваю себя подобными мыслями, но паника все равно вонзает в мое тело свои острые когти. Распахиваю дверь и вижу картину, которую всю ночь представляла в своей голове.

В просторном помещении стоит один большой круговой диван из белой кожи, в центре — круглый стеклянный столик, на котором полно долларовых купюр, дорожки наркотиков и стаканы из-под алкоголя. Чуть поодаль от столика шест, точно такой же как и на главной сцене, только размерами чуть меньше. На нем в ярко-зеленом костюме извивается одна из пташек, имя которой я так и не смогла запомнить. На диванчиках сидят двое взрослых мужчин, вокруг которых вьются несколько девушек, среди них я замечаю Энжел. Девушка окидывает меня презрительным взглядом и затем продолжает ласкать плечо одного из мужчин.

Заставляю себя идти и подхожу ближе к столику.

—Присаживайся… — седоволосый мужчина облизывает нижнюю губу, пока его взгляд блуждает по моим оголенным плечам, затем спускается к пупку, а потом скользит между ног, задерживаясь на бедрах.

Молча киваю и иду по направлению к дивану, и в этот момент ощущаю на своем лице пристальный взгляд. Поворот головой — и мои глаза встречаются со взглядом Ромы. Он стоит за барной стойкой и смешивает коктейли. Присаживаюсь на гладкую поверхность дивана, и лицо моментально наливается кровью. «Пожалуйста, не осуждай меня»­— проносится в моей голове. Не в силах больше терпеть его обвиняющий взгляд, я стыдливо опускаю глаза в пол.