Но всем в компании «Гудзон-Эйр» было известно, что «Ноябрь шесть-девять-пять Фокстрот Браво» принадлежал Перси. Она налетала на нем тысячи часов. Он был ее любимцем. Ее ребенком. И все те ночи, когда Эда не было рядом с ней, а их было так много, лишь мысль об этом самолете помогала справиться с болью одиночества. Реактивный «Лир», не самолет, а просто конфетка, без труда держал на высоте сорок пять тысяч футов крейсерскую скорость четыреста шестьдесят узлов – больше пятисот миль в час. Перси было известно, что он может летать выше и быстрее, хотя она держала это в тайне от компании «Морган-Эйр», холдинга «Ла-Джолла», корпорации «Транспорт солюшн» и Федерального агентства гражданской авиации.

– Его переоборудование… это окажется сложнее, чем я думал, – наконец решился Тэлбот.

– Продолжай.

– Ну хорошо. Стю ушел.

Он говорил о Стю Маркарде, главном механике.

– Что?!

– Сукин сын ушел. Ну, пока что еще не ушел, – продолжал Тэлбот. – Он позвонил и сказал, что заболел, но говорил как-то странно, и я навел кое-какие справки. Стю переходит к «Сикорскому». Уже оформил все документы.

Перси была ошеломлена.

Это уже серьезная проблема. Самолеты «Лир-35А» поставляются оснащенными для пассажирских перевозок, с восемью креслами в салоне. Для того чтобы подготовить самолет для нужд компании «Ю. Эс. Хелскэр», требовалось снять практически все пассажирские кресла, установить на специальных амортизирующих станках холодильники и провести от электрогенераторов самолета мощную проводку. То есть осуществить сложные работы с фюзеляжем и электрооборудованием.

В компании не было лучшего механика, чем Стю Маркард, переоборудовавший «Лир» Эда в кратчайшие сроки. Но без него… У Перси появились сомнения, что ее «Фокстрот» успеют переоборудовать до завтрашнего вечера.

– Перси, в чем дело? – спросил Хейл, увидев ее помрачневшее лицо.

– Стю ушел, – прошептала она.

Он непонимающе покачал головой:

– Куда ушел?

– Уволился, – пробормотала Перси. – Ушел. Сбежал к вертолетчикам, мать их.

Хейл изумленно посмотрел на нее:

– Сегодня?

Она кивнула.

– Перси, он испугался, – продолжал Тэлбот. – Уже известно, что это была бомба. Полицейские ничего не говорят, но все догадались, что произошло. Люди занервничали. Я только что говорил с Джоном Ринглом…

Это был молодой летчик, пришедший в компанию в прошлом году.

– С Джонни? Он тоже собрался уходить?

– Нет, он просто спросил, не лучше ли нам закрыться на некоторое время. Переждать, пока все это не кончится.

– Нет, закрываться мы не будем, – решительно ответила Перси. – Мы не откажемся от этого контракта, черт бы всех побрал. Дело на первом месте. А если кто-нибудь еще скажется больным, гони его в три шеи.

– Перси…

С виду суровый и непреклонный, Тэлбот в душе был очень мягким.

– Ну хорошо, – отрезала Перси, – я сама выгоню.

– Слушай, насчет «Фокстрота Браво». Я смогу заняться переоборудованием сам, – заявил Тэлбот, прекрасный квалифицированный авиационный механик.

– Постарайся сделать все, что сможешь. Но все же попробуй найти замену Стю, – сказала Перси. – Ну все, договорим потом.

Она отключила телефон.

– Не могу поверить, – пробормотал Хейл. – Стю ушел.

Летчик был потрясен.

А Перси была взбешена. Люди бегут, как крысы с тонущего корабля.

Компания умирает. А она понятия не имеет, как ее спасти.

Перси Клэй не обладала обезьяньей хваткой в делах.

Обезьянья хватка…

Впервые эту фразу Перси услышала в армии. В устах адмирала, морского летчика, она означала эзотерический, прирожденный дар летчика, дар, которому невозможно обучить.