— Да чего ты на меня взъелся-то? — растерялась я и похлопала ресницами.

Губы Алекса искривились неоднозначной усмешкой.

— Тебе с самого начала объяснить?

Представив, в какой монолог это может вылиться, я быстро покрутила головой и проговорила:

— Алекс, слушай, я правда извиняюсь, что не пришла на занятие. Обещаю, на следующем буду, как штык. Но мне сейчас надо спешить.

Я покосилась на зеркальце-скажи, оно курлыкнуло и сообщение висит одинокой пометкой. Мой взгляд не ускользнул от Алекса и, прежде, чем я успела среагировать, он выхватил зеркальце у меня из руку, подняв над головой так, чтобы я не смогла достать.

Я рефлекторно подпрыгнула за ней.

— Отдай!

— Откуда у тебя зеркальце-скажи? — строго спросил он, глядя, как я прыгаю вокруг него, пытаясь отнять принадлежащую мне вещь.

— Откуда и у всех! — выкрикнула я, продолжая тщетно скакать. — Со студсклада.

Алекс хмыкнул.

— Надо же, — отозвался он.

В зеркальце снова курлыкнуло, Алекс сдвинул брови.

— Да что там у тебя все время сигналит? — проговорил он, а затем не опуская руку, заглянул в мое зеркальце.

В мыслях моих в этот момент произошел настоящий взрыв. Потому что до меня дошло — там ведь то, чего жаждущий выпереть меня из академии Алес видеть не должен. В груди все сжалось, а сердце пропустило удар.

Тем временем выражение лица Хрома медленно менялось: из просто строгого и сердитого оно постепенно становилось, ошарашенным, затем удовлетворенным, а потом злорадным. Он смотрел в зеркальце, и его идеальные губы расползались в улыбке.

— Вот это новости, — спустя мучительную паузу произнес Алекс. — В академии учишься всего ничего, а уже сидишь в запрещенном приложении. Понимаешь, чем это тебе грозит, дорогая моя Ярослава?

Впившись в него беспомощным и яростным взглядом, я сглотнула сухим языком. Я понимала. О да. Я очень хорошо понимала.

____________________

1 - отрывок из песни «Самый лучший в соцсети» группы «АрктидА».

7. Глава 7

Конечно же, после этого с Алексом у нас разразился скандал, порадоваться в котором можно было лишь тому, что в это время в коридоре никого не оказалось. Я орала на него, упрашивала, требовала не идти к Спрутовской. Но Алекс оставался неумолимым и волок меня к командиру АКОПОС, как приговоренную.

— Ты меня ненавидишь, — тараторила я в панике и крутилась вокруг него юлой, когда получилось высвободить локоть из железной хватки, — но, пожалуйста, не порть мне жизнь. Ты не понимаешь, что меня ждет, если выпрут из академии.

Лицо Хрома оставалось мрачным и ухмыляющимся, а соколиные брови периодически сдвигались.

— Я сто раз говорил, что не ненавижу тебя, Ярослава, — произнес он.

— Тогда, пожалуйста, не сдавай меня, — взмолилась я. — Мне ведь даже жить негде.

— До этого же ты где-то жила, — парировал Алекс.

Мы завернули за угол, кабинет Спрутовкой неумолимо приближался.

— Жила, — ответила я. — Но теперь там жить не могу.

— А ты смоги, — пожав плечами, отозвался Хром.

На меня накатила очередная волна гнева, я выпалила:

— Да нет у меня больше дома! Нет! Понимаешь? Мне маму спасать надо!

Мы остановились у дверей кабинета Виолетты, Алекс развернулся ко мне, на его лице отразилось что-то вроде сожаления, но губы произнесли иное.

— Дела гражданских меня не касаются. А ты без пяти минут гражданская. Заходи.

После чего открыл дверь и втолкнул меня в кабинет.

Зал Спрутовской в этот раз встретил нас прохладой и полумраком. За окнами сумерки, а бледные кварцевые кристаллы по стенам освещают помещение слабо. Спрутовкая восседает на своем здоровенном стуле у дальней стены, подпирая кулаком подбородок, фиолетовые щупальца покачиваются, кольца с драгоценными камнями на них поредели, а волосы сиреневым водопадом растеклись по плечам.