Венгр меланхолично присвистнул:

– Ого! Это как?!

– Джек, полей, – между тем попросил Иоганн, расставив ноги и вытягивая руки в подсыхающей крови. – Давай, а то засохнет – не отскребешь.

Он стоял, весело поглядывая на Джека. А на руках – до самого локтя – потеками сохла кровь. И труп, похожий на вымокшую в крови тряпку, лежал под стеной. Совсем недалеко сидела на рюкзаке Анна, с аппетитом лопая что-то из банки.

Джек сглотнул:

– Сейчас, товарищ сержант…

…Картон оказался слишком плотным, Джек вспорол коробку штыком и, с интересом изучив ее содержимое, извлек банку с пометками «завтрак» на четырех языках, стаканчик из крафт-бумаги, упаковку галет, сахар, пакетики с ячменным кофе и ромом. Стараясь не смотреть в сторону трупа, англичанин удобней устроился на рюкзаке у стены – так, чтобы к ней можно было привалиться.

«Я застрелил того пацана, – подумал он, протыкая резервуар саморазогрева. Странно, но мысль эта показалась… смешной! – Первый убитый мною враг – какой-то сопляк! Вот черт…» – Он пожал плечами, уже примиряясь с мыслью, что убил.

В банке оказался цыпленок с перловкой. Елена прошла по ребятам, лично разливая в стаканчики кипяток. Работая ложкой, Джек с интересом рассматривал пакетик рома. Краем глаза он заметил, как Дик ловко сдернул перфорированный уголок и привычно слил ром в кофе. Поболтал черенком своей ложки…

– Хлам бросаем здесь, – неожиданно сказал Иоганн. – И побольше.

Никто не удивился. Джек хотел спросить почему… и все услышали очереди из-за домов. Очередь за очередью.

Солдаты повскакали на ноги. Иоганн схватился за «уоки-токи»:

– Жозеф!.. Фу-у… Я! Какого черта?!.. И то хорошо… Да? Ну мы ждем! – Все еще с раздражением убрав аппарат, швейцарец пояснил: – Какие-то неприятные новости…

– Уверена, что это Ала Шамзи, – сказала Елена, залпом выпив кофе.

– Хотелось бы не верить, – буркнул Дик, аккуратно комкая в руке тонкую жесть консервной банки.

– А кто такой этот… Ану Шизи? – спросил Джек, аккуратно выливая свой ром в стаканчик.

Смех – правда, довольно нервный и от этого не обидный – послышался со всех сторон. Дик пояснил:

– А ты не слышал? Местный бог. Погань редкостная, как и все местное.

– Он и в наших краях отметился, – сообщил с крыши Ласло. – Что они там нарыли, интересно?

– Боюсь, узнаем – не обрадуемся, – ответил Иоганн. – Эй, у кого там период интенсивного роста, доешьте кто-нибудь мои галеты, я не хочу, аппетита нет.

Кофе с ромом оказался по вкусу похож на кофе без рома. Только какое-то легкое и даже приятное жжение появилось в рту и скатилось в желудок по горлу.

– Жозеф с Густавом, – сказал Эрих. – Да, невеселые какие-то.

– Им не дали, – лениво буркнул Андрей.

Анна кинула в него консервной банкой, попав по спине:

– Следи за словами, титульник[38].

Поляк, подойдя ближе, буквально рухнул рядом с Джеком. Лицо у него было какое-то зеленоватое, он часто сглатывал.

– Есть будешь? – спросил англичанин. Густав внезапно затряс головой и отвернулся.

– Рядовой Вилье! – кивнул Иоганн Жозефу.

– Товарищ сержант… – Тот достал из поясного рюкзака какой-то продолговатый, вроде бы тяжелый сверток. Развернул его.

Съеденная каша подскочила к горлу мерзким комом. В пыли перед Иоганном стояла человеческая голова. Самым жутким было то, что легко узнаваемы остались черты мальчишеского лица, искаженные боевой гримасой, – нечто кощунственное чудилось в том, что они такими остались после смерти и останутся навсегда… Радко Босанич не успел понять, что его убили.

– Ра… дко… – услышал Джек выдох Андрея. И отвернулся, унимая тошноту, ставшую непереносимой. – Иоганн, это же Радко! Сволочи! Убью! – И рев Иоганна: