– Ладно, черт с ним, с «Брабусом», – махнул рукой Калягин, – ты же меня не о тачке Извольского позвал спрашивать?

– Кто такой Премьер? Спортсмен? Вор?

– Спортсмен. Но воров уважает. У нас тут раньше Кича был, цеховиков тряс еще при советской власти. Как начался весь этот бардак, народились спортсмены, пошли разборы, Кичу какие-то отморозки застрелили. А Премьер стал на место Кичи. Он тут порядок наводил.

– И как?

– Круто. Подъезжает отморозок к кафе, по нему из автомата, половина в отморозка, а другая – в девочку в соседнем киоске. Мину в подъезде к батарее привязал, знаешь, прямо как в анекдоте: «Вот вам сто штук, вы должны убрать человека, который проживает в доме номер пять в подъезде…» «Спасибо, подъезд можно не называть». Батарея в клочья, человека посекло как в мясорубке, и еще двоим попало.

– А как он на заводе оказался?

– В девяносто третьем бардак был на комбинате – не приведи господи. Сейчас Сляб сидит и ворует, так он централизованно ворует и с умом. А четыре года назад тащил каждый начальник цеха. Петр Евграфыч – золотой души человек, а со всеми ними справиться он не мог. А как ты понимаешь, если каждый начальник цеха обносит завод через маленькую фирмочку, то эту фирмочку бандиты непременно захавают.

– И как же Извольский все это ликвидировал?

– Да не без нашей помощи, – угрюмо промолвил Калягин.

– Что-то ты этим не горд.

– А чего горд? Я тогда замначальника угро был. Вызывает меня к себе Сляб и говорит: поставь Премьера раком. Я как нельзя рад: в тот же вечер налетели на их хату, всех на пол положили, оружия изъяли, что твой Монблан. Проходит две недели – Сляб с Премьером помирились, а вечером меня цап двое и привозят к Премьеру в офис фирмы «Доверие». Тот самый, где мы только что интерьер описывали. «Ну что, – говорит Премьер, – довякался? Ща мы тебе яйца пообрываем». Яиц не пообрывали, а ночь в подвале продержали и хлебало начистили. Наутро выпустили, я бегом в угро, зубы на ходу выплевываю, а в угро приказ: за превышение полномочий слить в опера.

Калягин хмыкнул:

– Ну, по правде говоря, надавали мы им по шеям вполне зубодробительно – так ведь бандиты же! Плюнул я и ушел в охранный бизнес.

– И как бизнес?

– Да ничего. Не всем же городом Премьер владеет. У Сляба негласная такая политика – разделяй и властвуй. Видел на трамвае надпись – «Федерация дзюдо города Ахтарска»? Это мы будем.

Черяга видел на трамваях только рекламу группы фирм «Доверие». Наверное, это у местных крутых была такая мода – украшать надписями трамваи. Дворяне со шпагами украшали гербами собственные кареты, а братки и социально близкие им элементы – общественные трамваи. Областная, так сказать, мода.

– А Негатив что за человек? Чернореченский? – спросил Черяга.

– О, этот будет штука посильнее «Фауста» Гёте. Не чета Премьеру. Мамонт. А Премьер – так, щеночек.

– А отчего такая разница?

Калягин развел руками.

– Марксизм в школе проходил? Про базис и надстройку?

– Ну, проходил.

– Ну вот. Производство у нас базис, а бандиты, в качестве правящего класса, у нас надстройка. Ахтарский металлургический у нас гигант. Семнадцать тысяч тонн в день. Двести миллионов чистой прибыли в год. И так как деньги эти, понятное дело, запрятаны так, что налогов с них не платится, то употребляет их Извольский на всякие другие более полезные мероприятия.

– Покупку компромата… – сквозь зубы усмехнулся Черяга.

– Ну, компромат это семечки, от него баланс не похудеет. Я так понимаю, что основные статьи, – это финансирование губернаторских выборов. Или дополнительные гарантии рабочим.