– Держите!

– Что это?

– Документы по программе «Лира».

Денис заинтересованно листал страницы. Папка была пухлой и толстой, и документы в ней, как с первого взгляда заметил Денис, были отборные, как зимняя клубника в дорогом супермаркете. Такие документы могли бы сделать карьеру любого следователя, – ежели ему будет приказано изобличить угольных воров.

– Да потом посмотрите, – нетерпеливо сказал Извольский. – А по поводу этого закона в помощь шахтерам, который предлагали мэр и Луханов. От этого закона мой завод бы подох, а шахтерам, будьте уверены, ни копейки бы ни перепало. Что в областной бюджет попало, то пропало. А отличительной чертой законопроекта было поступление денег даже не в бюджет, а во внебюджетный фонд, руководил которым, вы будете смеяться, все тот же господин Луханов. Защитник интересов рабочего класса. Кстати, сейчас вопрос о фонде снова всплыл.

Денис перелистнул очередной контракт, сколотый степлером, и с удивлением обнаружил, что не все в папке занимали документы. Внизу под бумагами лежал прозрачный пластиковый пакет, а в этом пакете лежали увесистые пачки долларов. Их было ровно десять штук, видимо, по десять тысяч каждая, и семь из них лежало внизу, а три выпирали сверху. Денис открыл рот и уставился на Извольского.

– Берите-берите, – сказал директор, – это все ваше.

Денис пожал плечами и выложил пластиковый пакет с долларами на стол Извольскому.

Извольский сглотнул и вдруг неожиданно сказал:

– Черяга. Денис. Мне откуда-то ваша фамилия знакома.

– У меня брата позавчера убили, – ответил Денис, – когда стреляли по пикету. Вадима.

Каменное лицо Извольского ничуть не изменилось.

– Приношу соболезнования, – сказал он, – только я этого не делал. Там, говорят, какие-то отморозки подъезжали на «Бехе»…

– «Бехе» или «Мерсе» с ахтарскими номерами, – подтвердил Денис, – почему бы вам не отдать приказ их отыскать?

– Отдать приказ? Я руковожу заводом, а не УВД.

– В самом деле? Но судя по рассказам о том, как гаишники перекрывают для вас трассу, вы руководите в городе очень многим. В том числе и УВД.

– Отдай папку, – сказал Извольский.

– Что?

– Папку с «Лирой» отдай, твою…! Я не затем за эти документы платил, чтобы копия лежала на столе чернореченских бандитов!

Кровь бросилась Черяге в лицо.

И неизвестно, что бы он ответил директору, если бы в этот момент дверь кабинета не распахнулась, и на пороге не показалось новое действующее лицо: крепкий парень лет тридцати с кошачьей походкой борца и крутыми, как круг пошехонского сыра, плечами.

– Ну че ты меня в предбаннике маринуешь? – сказал парень, – я тебе кто, мэр?

Извольский отчаянно взглянул на следователя и густо покраснел. Смотреть на краснеющего Извольского было так же удивительно, как смотреть на краснеющего гепарда.

– Всего хорошего, – сказал Черяга, вставая, – вы, Вячеслав Аркадьевич, кажется, сказали, что с урками не водитесь. Сей субъект, очевидно, является плодом моего собственного воображения. Имею честь оставить вас наедине с моей галлюцинацией.

И прежде, чем Извольский успел опомниться, вышел из кабинета, сжимая в руках красную папку.

Едва за следователем захлопнулась дверь, Извольский в бешенстве обернулся к новому посетителю и заорал:

– Я сказал – подождать в приемной? Если я говорю – ждать в приемной, ты будешь ждать в приемной! И мэр будет ждать в приемной! И представитель президента будет ждать в приемной – понял?

Водянистый взгляд новоприбывшего смерил директора с ног до головы.

– Понял, – сказал он, – а только вчера ко мне Кунак приходил. Предъяву делал.