– Что-о?!

Сердце дрогнуло в груди, застучало где-то в висках. И охнула душа. Не слушая, что говорит её Маргарита, Зося развернулась и помчалась в другую сторону. Туда, где возвышался офис отцовской фирмы, ей надо срочно увидеть отца и всё выяснить. Занятая своими проблемами, Зося и не замечала, что он выглядит озабоченным. А сейчас поняла, да, что-то нехорошее происходило в отцовской жизни. Он сильный, выкрутится. Но пусть знает – дочь рядом. Лучшая поддержка – в трудную минуту держаться вместе. А с вездесущей Маргаритой, которая залезла в её тумбочку, она после разберется. По рукам бы ей надавать. Но потом, всё потом…

Встреча в тот день, когда, рассказывая про секреты «Зенита», Александр крутил блестящий регулятор выдержки на фотоаппарате, разъяснял про установку диафрагмы, почти соприкасаясь головой с головой Елены, а потом, направив объектив на свою ученицу, неожиданно щёлкал затвором, оказалась судьбоносной – с того дня они стали неразлучной парой. Лена была счастлива, и счастье было таких размеров, что трудно было в него поверить. Ей было так хорошо, что она завидовала сама себе, а мир вокруг был прекрасен и совершенен.

Лето было в самом разгаре, и это было лучшее лето в Ленкиной жизни. Потому что рядом был он, и это всё, что ей когда-либо будет нужно.

Много времени они проводили на диком пляже в таком классном, таком нужном одиночестве. Шли туда с самого утра, следуя за солнцем, держались за руки. Её пальцы тонули в большой Сашкиной ладони, и это было лучшее место на свете. На пляже Елена садилась у самой кромки воды, где песок встречался с морем, и тёплые волны ласкали её загорелые ноги. Пропуская сквозь пальцы жёлтый песок, наблюдая за уплывавшим к горизонту Александром, Лена думала, что жизнь не может быть прекраснее, чем в эти минуты. Кто родился у моря, никогда не разлюбит его, вот и она навечно отдала своё сердце прекрасному Чёрному морю. И классному парню, что уплыл далеко-далеко в открытое море. И запреты ему не запреты. Отчаянный и такой любимый.

Потом они лежали на песке, сцепив раскинутые в стороны руки, и смотрели на небо: ярко-синее, оно бледнело вдали, у горизонта, а вокруг солнца, которое поднималось всё выше и выше, становилось жемчужно-голубым. Потом опять шли плавать, а накупавшись до дрожи, отправлялись наблюдать за крабами, которые выбирались греться на камни и шустро исчезали при их появлении. Или следили взглядами за стайкой бледных мальков, приплывших в тёплую прибрежную воду, за альбатросами, парившими над волнами. Ели золотые абрикосы, виноград и целовались, целовались.... На море всегда есть чем заняться.

Каждый день начинался и заканчивался с него, с любимого, каждый вечер, засыпая, Елена произносила его имя. Но вот настал вечер, когда ей было не заснуть. Она представляла себя, обнажённую, исцелованную, заласканную до сумасшедшей неги, в объятиях Александра. Их первая ночь настоящей близости, она хотела этого и боялась. А такие картинки всё чаще и чаще возникали вечерами перед её затуманенным взором. Неприличные, непристойные… Значит, пришло время взрослой любви. Сев в постели, прижав к себе подушку, Елена пытаясь успокоиться. Но бешено билось сердце, рвалось из груди. И тело в странном напряжении, и будто кто-то сильный завязал в тугой сладострастный узел низ её живота. Ставшее чужим, непослушным, это тело просило ласки, неги, любви, положенных ему природой, требовало нежных мужских рук там, там и там. Елена потрогала напрягшуюся грудь и ощутила внутри себя темную, неподвластную ей силу, которая и пугала, и томила, и звала куда-то, обещая неслыханное наслаждение…