– Но это ж неразумно! – опять очень серьезно посмотрел на нее Алексей. – Ночь на дворе, а вы одна, на извозчике… Он же вас куда угодно мог завезти.

– О, этого я как раз и не боюсь. – Мария расстегнула сумочку, висевшую до этого у нее на плече, и вытащила револьвер. – Я очень часто бываю в экспедициях и знаю, как себя защитить.

– Что ж тогда так растерялись, когда на вас портяночники напали? – усмехнулся Алексей. – И про оружие забыли?

– Не забыла, – неожиданно сухо произнесла Мария, – но они еще почти дети, а в детей я не стреляю. – Она с вызовом посмотрела на него. – Не стоит портить о себе первое впечатление и ехидничать без меры.

– Хороши дети! – хмыкнул язвительно Алексей и произнес примиряющим тоном: – Не сердитесь, ваш багаж я и сам донесу, нам же по дороге. – Они подошли к калитке, и Алексей попросил: – Мария Викторовна, поднимите, если не трудно, вон тот узел, что на траве валяется.

Девушка подняла его и с удивлением посмотрела на своего нового знакомого:

– Это что такое?

– Грибы, – вздохнул Алексей, поворачивая кольцо на калитке, – или, точнее, то, что от них осталось…

Во дворе мелодично зазвонил колокольчик. И уже через минуту послышались шаркающие шаги, и знакомый голос учителя возвестил:

– Спешу, спешу, – и справился: – Это вы, Илья?

– Нет, дядюшка, – Маша отодвинула от себя чашку с недопитым чаем, – я в корне с вами не согласна. Начало освоения Сибири положено осквернением древних могил и гробокопательством. Вот смотрите. – Она открыла записную книжку и поправила дужку очков на переносице. – Здесь у меня выписка из донесения государю Алексею Михайловичу. Еще в 1670 году один из Североеланских воевод отписал ему: «В прошедшем году в ведомостях губернии показано, что в Тагульском уезде, около реки Холтыс и в окружности оной, русские люди в татарских могилах или кладбищах выкапывают золотые или серебряные всякие вещи и посуду…».

– Что ж, – вздохнул Владимир Константинович, – в чем-то ты и права. Всего сто лет понадобилось, чтобы разграбить Долину Царей. Ватажники – лихие людишки. Ни бога, ни черта не боялись! И шли в Сибирь прежде всего за поживой. За золотом, мягкой рухлядью![13] Скорее всего первые могильники вскрыли случайно, нашли золото, а потом уж пошло-поехало!

– Местные воеводы тоже хорошо руку приложили к подобному промыслу. – Маша окинула Алексея недовольным взглядом, словно именно он был повинен в том, что ватаги «гуляшников» грабили могилы, делясь добычей с местными чиновниками, которые смотрели на это сквозь пальцы, а зачастую даже поощряли грабеж, видя в нем источник пополнения казны и своего кармана.

– Я думаю, – продолжала Маша, – даже указы Петра Первого не смогли остановить грабеж и осквернение курганов. Никита Демидов, тот самый, который основал уральские заводы, как-то подарил ему целую коллекцию сибирских могильных вещей, и государю они очень понравились. После этого он велел закупать курьезные вещи и отправлять их в Мануфактур-коллегию.

– В коллекцию Демидова входили золотые и серебряные бляхи с изображением дерущихся зверей да еще, кажется, шейные гривны с фигурками барса и оленя, – уточнил Владимир Константинович и посмотрел на Алексея. – Вас не пресытили наши разговоры, Илья Николаевич? Нас с Машей не переслушаешь!

– Что вы, мне очень интересно, – совершенно искренне ответил Алексей, хотя часы уже показывали второй час ночи и день у него был не из самых легких. Но ему и вправду не хотелось спать. Приезд Маши и вызванная этим радостная суматоха отодвинули ужин на более позднее время. Поэтому следующий за ним вечерний чай и связанные с ним беседы затянулись за полночь. Но на этот раз говорили большей частью Владимир Константинович и Маша, а Алексей только слушал, до крайности пораженный теми познаниями в археологии, которые вдруг обнаружила племянница учителя.