- И не мечтай! – отмахнулась я. – Хочу понять, мог ли этот Саша, копошась в моих вещах… захотеть меня?

Услышав это, Сыроежкин заржал, что было ему не свойственно, поскольку он предпочитал интеллигентный негромкий смех. Но сейчас заржал, иначе и не скажешь. Я хмуро наблюдала за ним: мне лично вообще не до смеха! За мной, может, маньяк по пятам следует! Фетишист проклятый, который так долго рылся в моих вещах, что теперь испытывает ко мне нездоровое влечение!

- Ты, Дарин, конечно, привлекательна чертовски, но чтоб так, на расстоянии соблазнять парней – это даже тебе не по силам! – смеясь, потешался надо мной Лёнька.

Я швырнула в него подушкой, и он легко поймал её, продолжая ухохатываться.

- Он поцеловал меня! – призналась, наконец, я, чтобы мой друг понял-таки всю глубину проблемы.

Сработало.

Лёнька заткнулся и уставился на меня во все глаза, глупо хлопая ресницами.

- Да. – Повторила я. – Он меня поцеловал. Парень, которого я впервые видела, припёрся ко мне в палату и поцеловал. Беее…. – я передёрнула плечами, вспоминая тот поцелуй. – И единственное объяснение этому: он меня хочет, потому что рылся в моих вещах и нанюхался моего запаха!

Посерьёзневший Сыроежкин снова залился смехом, так что пришлось податься к нему и, схватив подушку, залепить ею ему оплеуху, чтобы пришёл в себя и начал думать.

- Дарин, - отнимая у меня подушку, начал он. – Давай рассуждать логически, - парень постарался перестать смеяться, но вышло у него так себе, и потому он то и дело продолжал подсмеиваться надо мной, но всё же начал рассуждать: - Этот Саша замутил с Ирой, которая до встречи с ним сидела возле меня и ждала моего возвращения. Представь, как этому Саше было очково, когда я пришёл в себя? Ира запросто могла бросить его и пытаться завоевать меня. И тут в себя пришла ты – моя девушка! – я привычно поморщилась от этих слов, но перебивать не стала. – И ты – его спасение, потому что у меня уже есть любовь, я на Иру даже не посмотрю! Вот он тебя на радостях и чмокнул…

- Он не чмокнул. – Сухо перебила я. – Он поцеловал меня в губы. И не похоже было, что он сильно рад. Он, скорее, изучал меня… проверял… Как будто реально раньше только на фотках видел, да по вещам узнавал, а теперь встретил живьём и решил сразу поцеловать – узнать, привлекаю ли я его реально, или это просто фантазии фетишиста.

Пока говорила всё это, несколько раз брезгливо передёргивала плечами, потому что даже думать обо всём этом было противно, а уж невольно вспоминать отвратительный поцелуй – тем более.

Лёнька понял, что я серьёзно, и пересел ко мне рядом, так что мне пришлось подвинуться на самый край койки. Зато друг тепло приобнял меня за плечи и сказал:

- Не бойся. Я разберусь с этим гадом!

Это прозвучало уверенно и круто, так что я впервые подумала о том, что это здорово, когда у тебя есть парень. Хоть Лёня и не мой, конечно, но всё же хоть есть, кому заступиться.

Мы задумались, и я склонила голову Лёньке на плечо.

- Давай по фактам, - проговорил он задумчиво. - Он нашу квартиру снимал, пока мы в коме были. Гитару припёр Ире или мне в палату… Потом сам припёрся и начал выяснять, помним ли мы его…

- Но тупой ведь, да? Вот откуда мы можем его знать, если он снял квартиру уже после того, как мы тут оказались?

- Не обзывайся, - заступился Лёнька за этого маньяка. – Человек мне честно гитару вернул, а мог вообще выбросить. И так-то, прикольно, что он зашёл: поболтали, познакомились…Бы. Если б он нормально всё объяснил. А он правда какой-то припыленный… И за поцелуй ответит!