Оказавшись в здании школы вновь и игнорируя пялящиеся в свою сторону любопытные глазёнки, я быстро нашла свой шкафчик в длинном коридоре и с шумом его отперла. Все учебники из моего рюкзака мигом заполнили его, и места осталось разве что для небольших вещей вроде расчёски или же косметического набора, если бы он у меня был, конечно. Я не имела никаких других «побрякушек» или в каком-то роде сувениров, которыми подростки из американских молодёжных фильмов обычно любят заполнять свои шкафчики. Не было у меня и разных фотографий, на которых я бы улыбалась и махала рукой в камеру как полная идиотка.
– Слушай, может тебе наплевать уже на этот долбанный семейный ужин? – прозвучал мужской голос где-то рядом. – Этот чёртов концерт пройдёт у нас в городе один раз в жизни! Разве можно упускать такой шанс?
Мне совсем не хотелось поворачивать голову и обращать внимание на чьи-либо разговоры, и я, уверена, так бы и поступила, просто развернувшись и уйдя прочь, однако меня задели плечом, и человек, сделавший это, сам обратил на меня внимание.
– Упс, прошу прощения, каюсь, – сказал этот кто-то, когда я повернулась в его сторону.
Я не уловила в его голосе сарказма или какой-либо насмешки, которую ожидала услышать. Наоборот. Он вполне искренне, но просто в шуточной форме извинился.
А ещё, кажется, он не удивился моему виду, будто каждый день видит девушек, облачённых в шарф.
– Чумовой прикид, цыпочка, – произнёс второй из них. Он детально рассматривал меня, явно потешаясь.
– Да уж, – отозвался его друг. – Не каждый день такое тут видишь.
А я, наверное, раскраснелась. Но не от смущения, а от очевидного напряжения, который стал моим верным спутником ещё года так два назад.
Двое парней, хорошо одетые, опасно привлекательные, кажущиеся старше меня, открывали свои шкафчики, и я ужаснулась тому, что соседствую с ними. Почему же опасно? Да потому что так выглядят «крутые ребята» школы. Некая элита. А от таких ничего хорошего ожидать мне никогда не приходилось.
Парни почти сразу забыли обо мне и громко обсуждали какие-то матчи, концерты рок-групп, новости о последних автомобильных новинках и прочие «мальчиковые» темы, а я постаралась внимания на них не обращать и вновь вернулась к полкам.
И когда пришло их время уходить, тот, что цыпочкой меня не называл, вдруг повернулся ко мне и напоследок сказал:
– Добро пожаловать, восточная красавица.
А потом улыбнулся мне; то, что довольно редко в моей жизни происходило. Обычно люди «награждают» меня какими-то косыми взглядами или даже открытым возмущением, но вот я не думала, что одна единственная улыбка от незнакомца может подарить мне кусочек приподнятого настроения.
Тот, имя которого было Чес, шуточно толкнул друга в грудь, прикрикнув какое-то безобидное ругательство, и вместе, больше не взглянув в мою сторону, они ушли дальше по коридору, заставляя меня неотрывно пялиться на их отдаляющиеся фигуры.
Я так и осталась думать: и что это было?
* * *
Обеденную молитву я так и не совершила в школе.
В большей степени как раз из-за своей трусости и нежелания вновь получить какие-нибудь колкости. Сначала пыталась называть это как-то иначе, ведь трусость было не совсем подходящим в моём случае словом, но решила оставить всё как есть. Да струсила я, по-другому и не скажешь.
Когда же я влетела домой, я тут же отдала «долг» в виде намаза зухр9, но в тайне от мамы, так как вовсе не хотела её расстраивать. А ещё мне было просто стыдно за саму себя.
За накрытым к ужину столом, который включал в себя традиционную арабскую приправу в виде пасты из перца, сирийское печенье к чаю, салат табули и таваю в качестве горячего блюда, сидела вся моя небольшая семья: папа во главе стола, справа мама, а остальные два стула заняты мной и Кани. Мой младший брат, как ему и свойственно, просто сметал всё, что клали на его тарелку, запивая большим количеством воды. Хоть моя мама, – весьма умная женщина, проводившая достаточно много времени за изучением книг про здоровое питание, – и строго поглядывала в его сторону каждый раз, когда мальчишка хватал стакан, его совсем это не смущало, а будто даже наоборот подзадоривало.