– А кто готовил для Яна Валерьевича? – удивлённо спрашивает у меня Жерар, когда хозяин уходит.

– Я, – без выражения роняю в ответ.

– Ты?! – тут же изумлённо переспрашивает повар. У него даже глаза на лоб лезут от удивления.

– Да-да, я, – морщусь. – Он сам попросил.

Мужчина ещё несколько секунд смотрит на меня так, словно я сделала что-то сверхъестественное, а затем продолжает готовить. Хотя если вспомнить все тонкости и нюансы того, как обычно относился ко мне Ян, то, думаю, я действительно совершила нечто сверхъестественное. Или это совершил сам хозяин дома в тот момент, когда попросил меня приготовить ему завтрак. В любом случае, с какой стороны ни посмотри, утренняя ситуация на кухне действительно выглядит странно.

Ещё через некоторое время Ян, как всегда, уехал на работу, и до вечера я его больше не видела.

* * * *

Нет, и всё-таки вселенная обожает издеваться над незначительными персонами вроде меня. Человек я, прямо-таки скажем, неприметный. Я бы даже сказала, неинтересный, но тем не менее именно на вот таких неприметных людей и выливается по жизни всё вселенское дерьмо. Почему так? Хрен его знает.

Я прекрасно слышала, что Ян уже вернулся домой, но не видела, что он вернулся не один. И лучше бы, блин, и дальше не видела… Выкатившись из левого крыла дома «в обнимку» с уборочными причиндалами, я застала в холле Оксану, о чём-то беседовавшую с Альбиной. Хотя беседой это было сложно назвать, девушка чуть ли не приказным тоном что-то объясняла прислуге. Гадство, нужно было ещё бассейн почистить до кучи и в гостевых тоже прибраться, как раз бы к тому времени эта швабра свалила отсюда.

Конечно же, я не могу совладать с эмоциями и мгновенно становлюсь мрачнее тучи. Нет, безусловно, эта коза может приходить сюда в любое время дня и ночи. Мне-то что. Просто я не могу справиться с собой, когда вижу кого-то из ближайшего окружения драгоценного Яна Валерьевича. У меня аллергия на всех этих придурков и сразу руки чешутся подойти и садануть чем-нибудь по башне. А когда ещё и столько инвентаря под рукой, соблазн нереально велик.

Девушка тоже замечает меня, тут же отпускает Альбину и делает неописуемо брезгливое выражение лица. Идёт ко мне. Чёрт…

– Ты смотри, – с откровенной язвительностью и противной ухмылкой замечает она. – Тебя до сих пор не выкинули отсюда?

Капец. А я так надеялась, что эта стерва не раскроет пасть и даст мне спокойно пройти мимо, но ведь нет же. Как можно отказаться от удовольствия кинуть в мой адрес пару-тройку гадостей? Замираю возле лестницы, поворачиваюсь к девушке и с видом непоколебимого безразличия произношу:

– Вы что-то сказали?

– Иди, мой свои унитазы, крыса уличная, – выплёвывает она и кривится.

Сильнее стискиваю ручку тележки, незаметно выдыхаю. Спокойно, Алёна. Спокойно. Говно не тронешь – вонять не будет. Хочу было уйти, но девушка, видимо, ещё не закончила:

– Только сильно не радуйся, – она убирает руки в карманы своего дизайнерского дорогого пальто, надетого поверх не менее дорогого белого платья. Делает несколько вальяжных шагов следом за мной, цокая длинными шпильками сапог по паркету. По спине пробегают мурашки. Если бы я была кошкой, то совершенно точно вздыбила бы шерсть и ещё зашипела бы на неё до кучи.

– Скоро тебя выкинут отсюда обратно в то дерьмо, из которого достали. Уж я-то об этом позабочусь.

Да я и сама бы рада свалить из этого чёртового дурдома, да вот только Ян хрен отпустит. Хочется озвучить эти мысли, посмотреть, как слетит с её красивого модельного личика эта противная ухмылка, но я не успеваю и рта раскрыть. Некто подходит ко мне со спины, кладёт руку на плечо и легонько отодвигает в сторонку так, что я почти вплотную прижимаюсь бёдрами к тележке с утварью для уборки. Оборачиваюсь. Ян… Твою-то мать...