«Дражайшая тетушка Изабель, не в силах выразить, как я Вам признателен за то, что Вы дали мне счастливую возможность пожить в этом изумительном городе. Каждый день я открываю в нем новое очарование.

Пятой авеню, конечно, нет равных, особенно в эту пору. Одеваются здесь превосходно».

Далее следует целый трактат о нарядах. Вот уж не думал, что Дживс такой знаток в этой области.

«Как-то вечером прошвырнулись в «Ночную пирушку». Смотрели представление, потом поужинали в одном ресторане на Сорок третьей улице. Повеселились на славу. Среди ночи завалился Джордж Коуэн и отмочил анекдот об Уилли Коллире. Заглянул на минутку Фред Стоун, а Даг Фэрбенкс такие штуки выделывал, что мы просто со смеху умирали. Эд Винн тоже был, а Лоретта Тейлор заявилась с целой компанией. Представление в «Пирушке» дают классное. Прикладываю программку.

А вчера завалились в «Повеселимся на крыше»…»

Ну и так далее до бесконечности. Ничего удивительного, художественная натура и все такое. В смысле, тому, кто сочиняет стихи и прочий вздор, настрочить эдакое занимательное письмишко – пара пустяков, не то что мне. Как бы то ни было, сочинения Рокки, несомненно, разили не в бровь, а в глаз.

Я позвал Дживса и поздравил его:

– Дживс, вам нет равных!

– Благодарю вас, сэр.

– И как это вы все там подмечаете, я просто потрясен. А мне вот совсем нечего сказать. Ну был, ну повеселился, вот и все.

– Привычка, сэр.

– По-моему, письма мистера Тодда должны произвести на мисс Рокметеллер сильное впечатление. А?

– Вне всякого сомнения, сэр, – подтвердил Дживс.

И они, черт их подери, произвели впечатление. Да еще какое! Представляете, сижу я как-то дома после ленча – а прошло уже около месяца с тех пор, как Рокки заварил всю эту кашу, – курю сигарету, бью баклуши, вдруг дверь отворяется и как гром среди ясного неба раздается голос Дживса.

Не то чтобы он заорал, нет. У него вообще голос такой тихий, убаюкивающий, будто овца вдалеке блеет.

Но когда я услышал, что он сказал, я подпрыгнул, точно пугливая газель.

– Мисс Рокметеллер!

И вот вваливается высокая, дородная особа женского пола. Я был сражен наповал. Не стану этого отрицать. Вроде Гамлета, когда перед ним возник дух его отца. Я же твердо знал, что тетя моего друга Рокки сиднем сидит у себя дома, не может она оказаться здесь, в Нью-Йорке. Исключено!

Таращусь на нее, потом на Дживса. А он стоит себе, и вид у него эдакий величественно-отрешенный. Болван! Нет чтобы сплотить ряды и помочь молодому хозяину!

Тетя моего друга Рокки меньше всего походила на тяжелобольную, поспорить с ней в этом смысле могла бы, пожалуй, только моя тетя Агата. Кстати, я обнаружил между ними много сходства.

С первого взгляда было видно, что мисс Рокметеллер такая особа, которой лучше не вешать лапшу на уши, ибо гнев ее может быть страшен. А внутренний голос говорил мне, что если наша затея выйдет наружу, то мисс Рокметеллер справедливо сочтет, что ей повесили лапшу на уши.

– Добрый день, – выдавил я.

– Добрый, – говорит она. – Мистер Коуэн?

– Э-э… нет.

– Мистер Фред Стоун?

– Не совсем… Вообще-то мое имя – Вустер… Берти Вустер.

По-моему, мисс Рокметеллер была разочарована. Кажется, славная старинная фамилия Вустеров не произвела на нее никакого впечатления.

– Где Рокметеллер? – спрашивает она. – Его нет дома?

Убила наповал. Что ей отвечать, ума не приложу. Не скажешь ведь, что он сидит на пленэре, червей разглядывает.

И тут я слышу краем уха легчайший звук, скорее как бы даже намек на звук. Почтительное покашливание, которым Дживс обычно возвещает, что он хотел бы вмешаться в разговор.