Само собой изложение версии закончилось деликатным вопросом: нельзя ли мне покинуть эту жуткую площадь?

Примерно в три пополудни – после того как уехали шишки из ГУВД и мэрии – Батоева отпустили, и «Хаммер» помчал злого как черт Мустафу в его загородную резиденцию.

– Чья это квартира? – угрюмо спросил Димка, разглядывая богатое убранство огромного холла.

– Одного мертвого человека, – ответила Зарема.

– Ибрагима Казибекова?

– Да.

– Большая.

– Он любил жить красиво.

Шестикомнатные апартаменты мертвого человека располагались на берегу Строгинской поймы, в доме, который Орешкин видел только на рекламных картинках журналов. Территория тщательно охранялась собственной службой безопасности, но девушка сказала: «Прикажи войти в дом незаметно». Димка приказал. И ни один охранник не посмотрел в их сторону.

Гипноз?

– Располагайся, – предложила Зарема, сбрасывая куртку на кресло. – Здесь мы в безопасности.

– Ты уверена?

– Да. Это гнездышко Ибрагим свил лично для себя, и сыновья вспомнят о нем в последнюю очередь.

– Почему мы не поехали ко мне?

– Я же говорила: там люди Мустафы.

– Точно?

– Хочешь проверить?

Она улыбнулась. Под курткой оказалась легкая белая блузка, тонкая и почти прозрачная. И больше ничего. И Орешкин старался не смотреть на присевшую на диван красавицу.

– Ты ведь сможешь справиться с засадой?

– Смогу, – кивнула Зарема. – Но потом у ментов возникнут к тебе вопросы: откуда трупы, чего от тебя хотели…

– Понял, понял, понял.

Димка прошелся по мягкому ковру, остановился у окна, полюбовался рекой, набережной, задумчиво потер перстень, развернулся, сделал еще несколько шагов, постоял у картины.

– Пикассо, – сообщила девушка. – Подлинник. Ибрагим любил испанца.

– А ручки на дверях позолоченные…

– Из чистого золота, – поправила Орешкина Зарема. – Ибрагим не терпел фальши.

– Для меня это дико, – тихо произнес Димка.

– Ты из другого мира, – пожала плечами девушка.

– Наверное… – Орешкин помолчал. Потом решился: – А ты?

– Что я?

– Ты из другого мира?

На этот раз паузу взяла Зарема. Она перестала улыбаться, покусала губу, отвернулась и негромко ответила:

– Из другого царства. Есть царство людей. Есть царство джиннов. А есть те, кто волей обстоятельств оказывается не на своем месте.

Грусть в ее голосе потрясла Димку. Заготовленные вопросы вылетели у него из головы, показались глупыми, никчемными, слишком прагматичными. Вместо этого он почти шепотом поинтересовался:

– Твой дом далеко?

– Я уже не помню. – Девушка передернула плечами. – Я слишком давно живу среди вас.

– Тысячу лет?

– Гораздо больше.

– И все время кому-то служишь?

Она кивнула.

Димка вспомнил ее прыжок. Вспомнил элегантные и смертоносные движения – там, во дворе, двое громил ничего не смогли противопоставить хрупкой красавице. Вспомнил произнесенные им самим слова древней формулы и то, как засверкал камень.

«Да, за такой перстень не жаль миллиона. Не жаль и десяти…»

Странно, но осознание выигрыша не поглотило Орешкина. Не появилось чувства собственного превосходства и вседозволенности. Слишком много переживаний выпало сегодня на его долю, слишком резким получился переход: только что он стоял под дулом пистолета и вот уже сжимает в руке счастливый билет. Да и счастливый ли он? О Зареме знают Батоев и Казибековы, они наверняка захотят вернуть себе сокровище. А у них власть и деньги, у них солдаты. А у Орешкина только джинн с неизвестными техническими характеристиками.

– Я могу поспрашивать тебя?

– Конечно, – кивнула девушка. – Все с этого начинают.

Димка сел в кресло, потер лоб…