— Пошли!

От этой Евдокии мороз по спине. Не понимаю, чего я оробел как подросток. Но ее взгляд будто смотрит прямо в душу.

— Сюда, может снять обувь вон там! — старушка оборачивается ко мне и я киваю.

Аккуратно стягиваю испорченные, грязные ботинки, а бабка цокает языком.

— Богатый ведь, а будто по лесу шатался весь день… И где только Алеся тебя такого подобрала?

Ну вообще-то шатался! Но не буду же я ей жаловаться! Тем более все здесь вынуждены ходить пешком в такую даль, а мне не хочется показывать, что дико устал, да и пить хочется невероятно.

Ох, а еще ж назад…

— Так возле тропы! Я приехал издалека… — тяну я.

— Знаю! — перебивает меня Евдокия. — Ох, эта Алеся, вечно тащит в дом всяких обездоленных и проблемных! На, держи!

Старушка зачерпывает ковш воды из бочки и протягивает мне.

С благодарностью принимаю посуду и жадно пью. Вытерев рукавом рот, отставляю, ковш и киваю:

— Благодарю!

— Да не за что! Ну проходи, садись!

Мы заходим в уютную комнатку. Там я вижу старинную печку, над которой развешаны пучки разных трав, возле нее длинная деревянная лавка, накрытая стеганым одеялом.

На ней же, уютно свернувшись калачиком, спит кот.

Сажусь рядом и аккуратно поглаживаю рыжую шерсть. Усатый не просыпается, но отвечает на ласку протяжным «мррр»

— Ну что, расскажешь, с чем приехал, аль мне самой додумывать?

— А? – поднимаю я взгляд, будто опомнившись. — Да, у меня проблема.

— Очевидно! Сюда поделиться счастьем не ездют. — Понимающе кивает головой бабка.

Только сейчас могу полностью рассмотреть ее.

Не такая уже и старуха. На вид лет шестьдесят, не больше. Длинный сарафан, наподобие такого, как у Алеси, платок, с вышитыми цветами, серо-голубые, на удивление ясные глаза.

— А вы Алесе…

— Да, я ее бабушка! — подтверждает мою догадку Евдокия.

— И не сказала же ничего… — бурчу я.

— Ну так, а что тут говорить? Авось пользу какую тебе принесет это знание?

— Да нет, просто…

Старушка снова устремляет на меня свой колючий взгляд и тихо говорит:

— Бросила тебя жена, да? Деток ей хотелось, а никак…

— Верно… — в полном шоке отвечаю я. Не знал, что такое вообще возможно. Может это Артем ей позвонил и все рассказал? Хотя бред какой-то. Зачем ему это?

— Хочешь излечить недуг?

— Да, хочу. Обошел уже уйму врачей, да нет толку. — Выдаю я как на духу. Сам от себя не ожидал. Обычно с меня слова не вытащить. Ну, может только под виски и то, в очень редких случаях и только самым близким.

— Да не помогут тут врачи… — грустно тянет старушка, покачиваясь со стороны в сторону. — Ты добрый, и сердце у тебя отзывчивое, да закрытое, на работе весь помешанный ты.

— Ну разве ж это плохо? — бурчу я, вспоминая слова Ольги.

— Нет, но в твоей жизни нет места малышу.

— Так в этом причина? В моей работе? — выдаю я резко.

— Вот уж не таких советов я ждал. Да тысячи людей работаю даже побольше моего, и что? У всех все в порядке! — добавляю я резко.

— У тебя горячий нрав, но мне его показывать не нужно! Я все и так вижу! — спокойно отвечает Евдокия и слабо улыбается.

— Простите… — сдаюсь я.

Чувствую себя, словно школьник, вдруг нахамивший учителю. Ух, давно подобного не ощущал.

— Я тебе отвечу. И помогу, если, конечно захочешь!

— Спрашиваете…

— Тогда слушай и вспоминай. Однажды в тебя влюблена была девушка. Черные глаза, волосы…

— Не помню, у меня девушек было…

— То-то и оно, что ты не был с ней близок. Да вот ей так не казалось. Влюбилась она сильно, но кровь ее дурная, черная. Долго ходила она вокруг тебя, да однажды увидела с другой, а может и сам ее оттолкнул… Да суть одна — сказала она в сердцах фразу, которая до сих пор сидит иглой в твоем сердце. Именно из-за нее у тебя нет потомства. И не будет!