Поразительно, но эта шустрая бестия выскакивает из ванной первой, даже не попытавшись возмутиться. Будто язык проглотила. Обычно он у неё подвешен, а тут…

— В полотенце спать удобнее? — усмехаюсь я, переступая порог её спальни.

Укутавшись в одеяло, царевна делает вид, что спит.

Интересно девки пляшут…

Притворяться, видимо у них в крови.

Ладно.

Пока Злата молча приходит в себя, иду в свою спальню за трусами и градусником. Думаю о том, что нужно будет вызвать к ней врача, если её состояние к утру не улучшится. Тогда и сделаем анализы, проверим, нет ли у девчонки воспаления. Сейчас главное — сбить ей температуру и всю ночь присматривать за ней.

Да уж, Тёмный… Об отдыхе сегодня можешь забыть.

В спальне натягиваю боксеры, накидываю халат. В ванной роюсь в аптечке: беру жаропонижающее и градусник, возвращаюсь к Злате.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хреново… — шумно выдыхает она.

— Ещё тошнит?

— Нет.

Встречаемся взглядами. Лицо Алиевой в очередной раз покрывается алыми пятнами.

Девчонка неловко отводит в сторону глаза.

— Руку подними, — говорю, активируя термометр.

Злата без возражений поднимает руку. Помещаю градусник под мышку, она прижимает его. После сигнала проверяю показатели: 38,2.

Хреново…

Растворяю шипучую таблетку в стакане с водой, заставляю её выпить.

— Полотенце сними, — спокойно велю ей, отворачиваясь к окну.

— Зачем?

— Чтобы не сгорела под ним. Поспишь сегодня голой.

— Уйдёте, тогда сниму.

— Ну конечно, — усмехаюсь и, не оборачиваясь, добавляю: — Сейчас снимай, иначе я сделаю это сам.

В спальне воцаряется тишина. Обречённо вздохнув, Злата шуршит простынями, а потом с приглушённым шелестом на пол приземляется полотенце.

Хорошая девочка. Люблю покорных. С ними меньше проблем.

Сбросив халат, устраиваюсь рядом, встречая недоумённый женский взгляд.

— Даже не начинай, — предупреждаю Алиеву, вырубая свет. — Я чертовски устал. Дай поспать хотя бы пару часов.

Поспать, естественно, мне не удаётся.

Ближе к трём ночи Злата начинает метаться в постели и что-то бормотать.

Похоже, её снова преследуют ночные кошмары.

— Пап… папа… нельзя… нет, нет… нельзя… я не хочу… не хочу…

Щёлкаю выключателем бра. В приглушённом свете ночника на девчонке поблескивает испарина. Прикладываю ладонь ко влажному лбу — пылает, как прежде, жаром.

— Злата, — тихо её зову.

— М-м… нет… не трогай… — бормоча что-то неразборчивое, облизывает пересохшие губы и сбрасывает с себя одеяло.

Блять…

Каким же наивным придурком я был, когда приказал ей спать без одежды.

— Андрей… — неожиданно выдыхает, переворачиваясь на спину. Её пальцы комкают простыню. Она бессознательно мотает головой и двигает ногами. От вида её обнажённого тела меня окатывает кипятком.

С интересом рассматриваю её вблизи. Оцениваю аккуратную девичью грудь, взглядом прохожусь по выпирающим тонким рёбрам, по плоскому животу с несколькими сексуальными родинками, по гладкому, без единого волоска, лобку…

Матерь Божья…

Внутри меня волна протеста подымается.

Всё сжимается от неуместного жара.

Стоп, Князев! Нельзя! Это табу.

«Златка — дочь друга», — напоминаю себе.

Тебе её нельзя.

Иди к чёрту, Князев!

— Ты долбаный мазохист…

Проворчав себе под нос, нехотя отвожу от девчачьих прелестей взгляд и поднимаюсь с кровати.

Долго прихожу в себя. В шкафу бесцельно роюсь по полкам, пока не вспоминаю, зачем я сюда полез.

Наконец отыскиваю свежую атласную простыню, осторожно накрываю Злату, заботливо, почти, мать вашу, по-родственному расправляю уголки.

Пусть лучше так, подальше от соблазна.

Отхожу от кровати на несколько шагов, судорожно соображая, где вчера оставил свой мобильный. В вечернем хаосе даже не вспомнил, куда его положил.