Отца я видела редко: он всё время был в разъездах, шаг за шагом строил свою империю, погружаясь в работу с головой. Для нас с бабулей у него не находилось ни времени, ни сил.

Впрочем, с тех пор мало что изменилось.

Я ведь незапланированный ребёнок. Двадцать три года назад папа просто забыл воспользоваться презервативом, когда встретился с мамой…

— Пойдём, — ладонь Князева мягко касается моей спины.

Он подводит меня к внедорожнику и помогает устроиться на заднем сиденье, пока его люди укладывают мой чемодан в багажник. Вскоре, обойдя автомобиль, Андрей устраивается рядом. Его охрана рассаживается по машинам. Я избавляюсь от его пиджака и отодвигаюсь от Князева как можно дальше. Мне так безопаснее. Не хочу дышать его запахом и ковыряться в мозгах, поэтому достаю из сумочки телефон и устремляю всё внимание за окно.

Только когда шлагбаум аэропорта остается далеко позади, Князев поворачивается ко мне и первым нарушает давящее молчание.

— Как перелёт? — интересуется он, оторвавшись от работы.

— Всё хорошо, благодарю, — отвечаю, глядя ему в глаза. Нарочно смягчаю интонацию, чтобы скрыть внутреннее напряжение.

Тёмный закрывает ноутбук, передаёт его охране, после чего нервно ослабляет воротник чёрной рубашки. Замечаю, как дёргается его кадык. Даже в детстве эта часть его крепкой шеи привлекала моё внимание.

Удивительно, как я могла быть такой непосредственной девочкой с человеком, который теперь является для меня совершенно чужим.

— Ты голодна? — спрашивает он, принимая расслабленную позу.

Я невольно опускаю взгляд на его слегка разведённые в стороны бёдра, подчёркнутые узкими чёрными брюками, и оцениваю их.

Господи, Злата, да он же почти старпёр…

Сколько ему? Лет сорок? Или чуть меньше?

Кажется, он немного моложе моего отца. Но выглядит он потрясающе. На такой возраст совсем не тянет. Дашь ему максимум тридцать с небольшим.

— Я не настолько проголодалась, чтобы менять свои планы. Извините, Андрей Викторович.

Переключаюсь на папу, крепко сжимая в ладони телефон. Ногти болезненно впиваются в кожаный чехол, оставляют на нём метки.

Неужели так сложно перезвонить родной дочери?

Несколько минут медлю, а затем сама набираю номер отца. Жду вызов, глядя, как за окном проносится знакомый городской проспект.

«Абонент временно недоступен», — раздаётся из трубки спустя несколько секунд.

— Отлично... — бормочу я, пробуя позвонить ещё раз.

«Абонент временно недоступен», — вновь повторяет автоответчик.

Черт…

Я нервно закусываю губу. Выключаю телефон и некоторое время просто смотрю на потухший экран, пытаясь успокоиться.

Запах Тёмного усиленно щекочет мне ноздри, будоражит и не даёт покоя.

Я не понимаю, почему, но уже начинаю жалеть, что согласилась продлить нашу совместную поездку на кладбище. Лучше бы я решила свои дела позже, без папиных сопровождающих.

Отец всегда ездил с охраной. К этому я привыкла с детства. Но тогда я была маленькой, а теперь мне не нужны ни опека, ни лишнее внимание. Мне хочется тишины и покоя. Именно по этой причине я выбрала учёбу за границей и смогла там прижиться.

— Мот, останови у цветочного, — голос Князева возвращает меня к реальности. — Злата, есть какие-то предпочтения? — спрашивает меня Андрей.

— Бабушка всегда любила хризантемы. В её саду их было много разных видов и сортов… а мама… — пытаюсь достать из памяти хоть что-то, но ничего не выходит. — Что именно любила мама, я не могу припомнить. Пусть будут лилии.

9. Глава 7

Глава7

Злата

— Как тебе Ибица? Нравится? — интересуется Тёмный, когда обе его машины вливаются в транспортный поток после вынужденной остановки.