Я прохожу в квартиру, не дожидаясь приглашения. Небольшая гостиная с минимумом мебели. Никаких кошачьих мисок, лотков или игрушек.

– Где кошка, Ника? – спрашиваю я, чувствуя, как горечь разливается во рту.

– Тайлер… – она опускает глаза.

Я не даю ей закончить и иду дальше, открывая двери одну за другой. Кухня, ванная, и наконец спальня. Разворошенная постель. И на полу, рядом с кроватью – использованный презерватив.

Меня накрывает волной ярости такой силы, что на секунду темнеет в глазах.

– Где Луна? – спрашиваю я, вернувшись в гостиную, где стоит побледневшая Николь. – Где чертова кошка?

– Она в ветклинике, – отвечает Николь, но голос ее дрожит.

– Да? В клинике? – я подхожу ближе. – А может ты тогда покажешь мне оплату счета за операцию?

– Я платила наличными, – говорит она тихо.

– Хватит врать! – я не узнаю свой голос.

Мой кулак врезается в стену рядом с ее головой. Гипсокартон проминается, оставляя вмятину. Николь вздрагивает и прижимается к стене.

– Я верну тебе деньги, – быстро говорит она, и в ее глазах я вижу страх. – Верну, только отстань.

Отступаю на шаг, чувствуя, как ярость медленно сменяется тупой болью. Какой же я идиот.

– Значит, никакой кошки нет, – говорю я. – И никакой операции.

Она качает головой, глядя в пол.

– Нет, – говорит она тихо.

– А тот мужик? – я киваю в сторону двери. – Кто?

– Тайлер, это всё не то, что ты думаешь, – она делает шаг ко мне. – Да, я соврала про операцию. Мне нужны были деньги на аренду. Меня чуть не выселили. Я собиралась все вернуть, клянусь.

– А сообщения? – я чувствую, как горло сжимается. – Почему ты перестала отвечать?

– Мне было стыдно, – она впервые поднимает взгляд. – Я не знала, что сказать.

– Правду, – говорю я. – Можно было сказать правду. Я бы помог.

– Правда в том, – она вздыхает, – что я не уверена, чего ты хочешь от меня. Мы встретились один раз, а ты сразу стал писать, звонить, теперь вот пришел без приглашения…

– А тот мужчина? – я не могу остановиться. – Кто он?

– Тебе правда нужно знать? – в ее глазах мелькает вызов. – Он мой любовник. Мы встречаемся уже несколько месяцев. Иногда он помогает мне деньгами.

Каждое ее слово – как удар под дых. Я отступаю к двери, чувствуя себя абсолютно опустошенным.

– Я всё понял, – говорю я, не глядя на нее. – Больше не связывайся со мной.

Выхожу, не оглядываясь, но успеваю услышать ее тихое:

– Прости.

На улице я глубоко вдыхаю вечерний воздух. В голове пусто. Крис был прав. Он был чертовски прав, а я… я был слеп, как подросток. Поверил в сказку про школьную любовь, размечтался о серьезных отношениях.

Сажусь на мотоцикл и завожу двигатель, но не спешу уезжать. Смотрю на окна ее квартиры. Свет все еще горит. О чем она думает сейчас? Жалеет ли о своей лжи? Или просто рассчитывает, как быстро сможет найти другого дурака?

Мотоцикл рычит под моими руками, и я наконец срываюсь с места. Мне нужно выпить. И желательно не одному.

Вечерний воздух холодит разбитые костяшки. Я бесцельно еду по вечернему городу, стараясь не думать, но мысли в голове не дают мне покоя. Перед глазами снова и снова всплывает лицо Николь, её кружевной халатик, смятая постель.

Останавливаюсь на красный свет и проверяю телефон. Никаких сообщений. Чего я ждал? Извинений? Объяснений? К черту всё это. Мне нужно выпить. Много выпить.

Сворачиваю на улицу, ведущую к "Лавине" – модному клубу в центре города. Сегодня именно это мне и нужно – шум, способный заглушить мысли.

В клубе душно и многолюдно даже для буднего вечера. Протискиваюсь к бару, заказываю двойной виски без льда. Выпиваю залпом и тут же прошу повторить. Бармен с пониманием кивает.