Вишневский поднял немного погрызанный молоток, потом гаечный ключ.

– Так она девочка или все-таки мальчик? – пошутил, обернувшись на Веснушку, что сложив руки на груди наблюдала за ними в дверном проеме.

– Когда в доме нет мужчины, гвозди приходится забивать самим. Да, Валюш? – подмигнула дочери, а потом перевела взгляд на Вишневского: – Мне приготовить там надо, а ты можешь… не знаю… хочешь, я включу тебе телевизор.

– Я пока здесь побуду, если можно.

Ответила она не сразу, подумав.

– Хорошо. Только…

По ее взгляду он все сразу понял. "Только ни слова ей!"

– Я понял.

Она с облегчением выдохнула, но основное напряжение все равно никуда не делось.

– Валюш, побудешь здесь с дядей, хорошо? Я буду на кухне.

Девочка кивнула и снова с головой погрузилась в игры.

– "Смотри не ляпни тут чего-нибудь!" – предупредил перед уходом ее строгий взгляд.

– "Разберемся!" – так же мысленно ответил он.

Когда она скрылась на кухне, почти сразу раздался шум воды, звон посуды и щебет радио. Звуки кухни, которых в своей жизни он в общем-то и не слышал.

На его памяти мать никогда не готовила сама, за нее это делала Галина и обычно он спускался в столовую когда стол уже был накрыт. Поэтому сейчас, улавливая настолько домашние звуки ему стало даже немного не по себе, словно он вероломно вторгся без спроса в чужую жизнь.

Жизнь, в которой его не ждали.

Или наоборот?

Он опустился в кресло и, сцепив пальцы рук, осмотрел комнатку оклееную веселенькими обоями. Бежевые занавески, горстка цветных карандашей и фломастеров без колпачков на столе и разрисованный непонятно чем альбом…

Здесь все эти годы жила его дочь.

Не то, чтобы они нуждались, но и не шиковали однозначно. И от этого он испытывал неоднозначные чувства.

Они могли бы жить совсем-совсем иначе, не будь она настолько упертой!

Он никогда не думал о том, что у него будут дети, точнее, не размышлял об этом в серьезном ключе. Не визуализировал, не придумал им имена, не фантазировал, на кого они будут похожи. Дети были для него чем-то… иллюзорным. Где-то они безусловно есть, но не у него.

И вот у него теперь есть дочь. Маленькая девочка с серьезным взглядом, которая размышляет совсем как взрослая. Которая в свои годы уже умеет за себя постоять.

Чего только стоит тот ее водяной пистолет!

Поднявшись, он подошел к комоду и взял в руки рамку-коллаж с фотографиями. С десяток мелких карточек, красочно рассказывающих о том, как же они жили все эти четыре года.

Вот Веснушка, слегка осунувшаяся и бледная, но все-таки счастливая, держит в руках розовый сверток возле дверей перинатального центра. Вот она же с коляской, а на следующей держит на руках маленькую дочь, из хохочущего рта которой торчат два нижних зуба.

Она жила и справлялась без него, явно же было трудно, материально наверняка.

Почему нельзя было просто позвонить и все рассказать? Почему?

Он не был настроен агрессивно, может, унылая погода повлияла или он просто устал, но расспросить ее обо всем хотелось. Тем более она вроде бы тоже убрала свои колючки. Отличный момент.

Поставив рамку на место, он вышел из комнаты и пошел на звуки, доносившиеся из кухни.

Она колдовала над разделочной доской, нарезая овощи и не увидела, как он вошел, что дало ему время просто посмотреть на нее не привлекая к себе внимания.

Скучал ли он по ней все эти годы? Он сам не понял, почему вдруг подумал об этом. И понял, что вопрос был поставлен не совсем верно. Скучают, наверное, немного при иных обстоятельствах долгого расставания. Уж точно не как у них. Не когда тебя цинично кинули, сказав, что "мечта сбылась". Быть мечтой неплохо, но точно не такого рода.