– А я вот новый благотворительный фонд курирую, – поделилась мама, поклевывая, словно птичка, салат. – Папа обещал проспонсировать постройку нового реабилитационного центра для детишек с ДЦП. В следующем месяце уже едем смотреть место.

– Угу, здорово, – кивнул Артур и снова посмотрел в окно – девчушка встала и, пнув ногой кривую башню из Лего, побежала в дом.

Дочь Аглаи… Это просто не укладывалось в голове.

Он там учился, прожигал иногда жизнь – не без этого, работал, а у нее за это время родился ребенок. Целый человек!

А ведь он не знал. Ничего о ней не знал. Не спрашивал у матери, когда созванивались, не искал в сети – просто вычеркнул из жизни, как она его.

Было сложно, первое время даже в прямом смысле ломало – ну как смириться, но как сильный и волевой человек он не позволил себе раскиснуть. Это она кинула его, а не он ее. И этого он простить ей не мог.

Конечно, он о ней думал, особенно первое время. Причесывал свое эго, размышляя, что пожалела, разумеется. Наверняка страдала, рыдая в подушку. А у нее вон оно что – дочь…

Глава семьи взял в руки телефон и, извинившись, что срочный звонок, направился на балкон, а Вишневский, воспользовавшись уязвимостью родительницы, что осталась без поддержки, сразу же пошел на таран:

– Мам, а сколько ей?

– Кому? – оживилась Инна Алексеевна. Поняла, конечно, о чем он, но виду не подала. – Не поняла.

– Дочке… Аглаи, – чуть не сказал "Веснушки".

– Валюше? Да годика три, наверное, – с преувеличенной увлеченностью воткнулась в салат, явно не желая развивать тему. – Около того.

– И как… Когда?..

– Ой, ты же меня знаешь, я не любопытная, в чужие дела не лезу. Ну родила, рановато, конечно, но что ж поделать. Девчушка хоть и бойкая, с характером, но не назойливая, нам не мешает. Да и здесь вообще бывает редко: Аглая привозит ее иногда на выходные. А уж Галя с Иракли как ее любят… Кстати, ты же помнишь Иракли? – обрадовалась, что можно легально сменить тему. – Ну, вот они с Галиной уже пятый год вместе. Сначала хотели в город переехать, но куда я без Галины? Уже сроднилась все как-то. Папа говорит – пусть живут сколько хотят, дом все равно пустует.

– А Аглая? – Вишневский ощутил, на напряглись желваки. – Она сама где?

– А Аглая... она в городе живет, квартиру там снимает. Учится, работает где-то. Не подашь мне солонку?

Артур не глядя взял с центра стола соль, так же не глядя пихнул ту в руки матери.

Учится, работает, дочь… которой три. Не нужно обладать острым умом, чтобы быстро сложить два и два. Конечно, она могла пойти во все тяжкие сразу после – за пару месяцев с десяток партнеров сменить можно, но… чувствовал он, что нет. Только не она. Он хоть и ошибался на ее счет в некоторых вопросах, но в этом плане почему-то был в ней уверен.

– Значит, она в городе сейчас?

– Аглая? – переигрывала мама.

– Аглая, – вздохнул Вишневский.

– Ну да, я же сказала.

– Одна?

– Что одна?

– Живет одна? – хмуро повторил Артур, теряя терпение. – Ну, кроме дочери, разумеется. Есть у нее кто-то?

– Да вроде бы есть... Я не знаю, сынок, правда, не интересовалась, – в голубых глазах сквозила едва ли не мольба "давай уже свернем эту тему". – Попробуй вот этот салатик, вкусно.

Есть, значит. И вроде бы все уже давно перебушевало, бурьяном поросло и отпустило, а… царапнуло. Совсем так по-вишневски, по-собственнически. Хотя прав на такие эмоции он никаких не имел. Да и не должно их вообще было быть, эмоций этих, но как-то вот они сами, не спросили.

Выходит, дочка того, с кем она там сейчас кружится? И успела же, девушка, блин, высоких моральных принципов!