– Зачем он тогда вообще нужен?

– По первоначальному плану без него было нельзя. Такому герою как вы положено много специфических мыслей. Надо, чтобы присутствовали метафизические раздумья, мистические прозрения и все такое прочее. Потому только и наняли. А вообще он шизофреник, точно говорю. Посмотрели бы вы, как он рецензии на себя читает. Шуршит в углу газетой и бормочет: «Как? Погас волшебный фонарь? А что ж ты в него ссала-то пять лет, пизда? Ссала-то чего?» И вся метафизика. Вы для него лебединая песня, граф, потому что больше нигде ему столько места не дадут.

– А как его узнать, этого квинтэссентора?

– Узнать можно, например, так – когда среди шума битвы вы вдруг задумываетесь о ее смысле, это он и есть.

– Если среди шума битвы задуматься о ее смысле, – пробормотал Т., – весь смысл будет в том, что вас прибьют.

– Вот и наши маркетологи примерно так говорят, – ухмыльнулся Ариэль.

– А почему я Т.?

– Это тоже маркетологи решили. Толстой – такое слово, что все со школы помнят. Услышишь, и сразу перед глазами величественный старец в блузе, с ладонями за пояском. Куда такому с моста прыгать. А вот Т. – это загадочно, сексуально и романтично. В теперешних обстоятельствах самое то.

– А почему именно граф? Это важно?

– Даже очень, – ответил Ариэль. – Маркетологи говорят, сегодня граф Толстой интересен публике только как граф, но не как Толстой. Идеи его особо никому не нужны, и книги его востребованы только по той причине, что он был настоящим аристократом и с пеленок до смерти жил в полном шоколадном гламуре. Если «Анну Каренину» и «Войну и мир» до сих пор читают, это для того, чтобы выяснить, как состоятельные господа жили в России, когда Рублевки еще не было. Причем выяснить из первых графских рук.

– А что такое Оптина Пустынь?

– Это вы сами выясняйте. Иначе весь детективный элемент порушим.

С минуту император и Т. молчали. Потом Т. сказал:

– Все-таки не понимаю. Совсем не понимаю. Как выясняется, у вас от Льва Толстого одни проблемы – вы даже фамилию его употребить не можете. Вам от него только графский титул нужен. Зачем тогда вы его вообще впрягли?

– Так начинали-то мы в другое время, – ответил Ариэль. – И с совсем другими видами. Создавали вас вовсе не на продажу, а с целью великой и значительной. И чисто духовной.

– Изволите издеваться, – усмехнулся Т., – а у меня ведь и правда бывает такое чувство.

– Отчего ж издеваюсь, – отозвался Ариэль, – вовсе нет.

– И какова была эта цель?

Император, оттопырив губу, бережно провел пальцами по белой эмали креста на своей груди.

– Графа Толстого, – сказал он, – в свое время отлучили от церкви.

– Я слышал от Кнопфа. Но за что?

– За гордыню. Перечил церковному начальству. Не верил, что кагор становится кровью Христовой. Смеялся над таинствами. А перед смертью он ушел в Оптину Пустынь, но не дошел – умер по дороге. И поэтому на могиле у него нет ни креста, ни надгробного камня. Толстой велел просто зарыть его тело в землю, чтобы не воняло. Оно, может, для начала двадцатого века было и стильно. А в двадцать первом в стране началось духовное возрождение, поэтому в инстанциях, – император мотнул носом вверх, – созрело мнение, что крест таки должен быть. А наш хозяин ко всем этим дуновениям прислушивался сверхвнимательно.

– Чей хозяин? – спросил Т.

– Торгово-издательского дома «Ясная Поляна».

– Любопытное название.

– Ага, оценили? В том-то и дело. Вот он и дал указание подсуетиться и подготовить прочувствованную книгу о том, как граф Толстой на фоне широких полотен народной жизни доходит до Оптиной Пустыни и мирится перед смертью с матерью-церковью. Такую, знаете, альтернативную историю, которую потом можно было бы постепенно положить на место настоящей в целях борьбы с ее искажением. Идея, конечно, знойная, особенно если ее грамотно воплотить. Сначала хотели к юбилею успеть. Взяли под это серьезный кредит, заключили контракты, раздали авансы, проплатили маркетинг, информационную поддержку и будущий эфир. Даже рекламу продумали. Писателей для такого национально важного дела с разгону наняли самых дорогих, какие в стране есть, специально такое указание было. Совершенно, кстати, идиотское, потому что для этого проекта они не нужны.