Милана просто не знала, как всё это уложить в словесный рассказ.

— Миша, я же говорила, что рассталась с Ринатом сразу после нашей первой близости, — совсем тихо, будто бы боясь звука собственного голоса, ответила Серебрякова. — У нас с Ринатом были долгие взаимоотношения, которые я сразу же разорвала, как поняла, что люблю тебя.

— Не лги мне, — резко оборвал её тихий монолог Михаил. — После свиданий со мной ты возвращалась к нему, тр*халась с ним! Ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда меня ткнули носом в правду, словно слепого щенка? Ты говорила мне, что вы просто друзья и я верил, как дурак! Я тебе верил.

Её ложь он воспринимал, как предательство. Возможно, скажи она правду сразу, то не воспринял бы Коваль всё настолько болезненно. Кто теперь разберет, что в их случае было правильным.

— Это было всего один раз, — закричала Милана в ответ. — Ты на тот момент являлся для меня всего лишь незначительным эпизодом, пусть и слишком настойчивым! Я была совершенно свободна и могла спать с любым мужчиной! Я тогда тебе ничего не обещала и в верности не клялась!

Милана поняла, что перегнула палку практически сразу. Михаил вскочил и стал медленно надвигаться на неё. Злой, недобрый взгляд парализовывал. Серебрякова впервые испугалась Мишу. По-настоящему испугалась. В глазах его было что-то безумное, дикое. Милана чётко видела, что довела его до точки кипения. Миша находился в крайней степени ярости, в том самом состоянии, когда совершатся преступления. Каждая мышца в его теле была напряжена до предела, желваки ходили ходуном. Глядя на Лану сейчас, он видел не любимую, а своего врага.

— Ты мне лгала! — зло хрипел он. — Смотрела и хладнокровно лгала. Я тебя открыто спросил, было ли что-то у тебя с Дивеевым. Что ты ответила? Напомнить? Ты сказала, что вы просто друзья и никогда между вами не было физической близости. Ты солгала мне. Как я могу быть уверен в том, что каждый раз встречаясь с ним, ты мне не изменяла? Как? Как я могу верить тебе?

Последние вопросы Коваль буквально проговорил ей в лицо, встряхивая как куклу. Милана не могла и слова из себя выдавить. Испуганно смотрела на него, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли.

— Я боялась тебя потерять, — сдерживая из последних сил слезы, прошептала она. — Я боялась, что ты отвернешься от меня.

Лана действительно боялась сказать. Он не знал всей истории. Ни о Дмитрии, ни о том, что произошло пять лет назад. Она ужасно стыдилась и старалась забыть ту историю, стереть из памяти навсегда. О том, что спала с Ринатом, когда начала встречаться с Мишей, она промолчала, посчитав эпизодом прошлым и ненужным. По сути струсила. Это потом до неё дошло, что следовало сразу во всем признаться.

— Лгунья, ты просто маленькая лгунья!

Жёсткий поцелуй, последовавший следом, имел цель наказать и подчинить. Даже сложно назвать это действие поцелуем. Михаил кусал, грубо насиловал её рот своими губами. Лана тихо пискнула, но отстраниться не пыталась. Понимала, что своим сопротивлением ещё больше раззадорит его. Лана боялась такого Михаила. Раньше мужчина всегда был с ней нежен и аккуратен, максимально деликатен. Сейчас Лана познакомилась с другой его стороной, дикой и необузданной. Не было ни капли нежности, лишь желание покорить, подчинить, прогнуть. Он взял девушку грубо, без прелюдии, даже не позаботившись о том, чтобы подготовить её тело к предстоящему сексуальному акту. Просто тр*хнул, принося своими движениями боль. Лана лежала под ним, закусив губу, сдерживала стоны. Завтра все её тело будет болеть. На руках и бедрах останутся синяки и гематомы, на шее и груди — засосы. Но самая сильная боль была внутри. Она шла от сердца, и Милана не знала, как с ней справиться.