— Ну удачи, — желает Пашка, перекрестив меня в воздухе.

Если бы он только знал, что я даже не боюсь потерять эту работу. Мне уже уготовано более престижное место, которое я займу после родов. А здесь продолжаю трудиться, только чтобы не растерять навыки.

Лифт больше не подводит. Поднимаюсь на тринадцатый этаж. Он у нас королевский. Здесь сидят самые шишки со всего бизнес-центра. В том числе, наш генеральный.

Останавливаюсь перед дверью без таблички. Старую сняли, новую еще не повесили. Но разумеется, нас заранее известили, кто выкупил весь пакет акций. Равиль Ниязович Девлегаров.

— Равиль Ниязович… Равиль Ниязович… — повторяю про себя, чтобы не опозориться с заплетанием языка. Все-таки восемь лет обращалась к Иван Иванычу.

Вдох-выдох.

Стучусь.

— Войдите!

Голос глушится дверью. Но у меня ощущение, что я его уже слышала.

Нажимаю на ручку. Толкаю дверь. Делаю шаг. Цепенею.

В директорском кресле восседает хам с парковки. Глаза пронзают меня презрением. Казалось бы, шикарный мужик. Высокий, мускулистый, что видно по обтягивающей его бицепсы рубашке и натянутым пуговкам жилетки. Стрижка и щетина салонные. Выдающиеся горные черты лица — по эталону природы. Но надменность в лице портит любое позитивное впечатление. И правда, возникает желание положить ему заявление на стол.

Одновременно смотрим на положенный на край стола пиджак. Оба не слепые, узнаем друг друга. Ворона и негодяй.

— Ярослава Евгеньевна, — представляюсь настоящим именем без колебаний, пока ко мне не прицепилось название птичьего вида, — директор отдела маркетинга. Вы меня вызывали.

Восстает над столом, распрямляя плечи и невидимые крылья за спиной. В глазах пляшут черти. Уголок рта изгибается в ухмылке.

Упирается мощными кулаками в стол и, поедая меня взглядом, произносит:

— Принесите мне отчет о проделанной работе за последние три года, Ярослава Евгеньевна.

Он что, издевается?! Какие три года?! Прям вот так — вынь да положь?!

— Такой объем работы требует времени, — объясняю, стараясь оставаться хладнокровной.

Он не должен чувствовать надо мной больше власти, чем имеет. Иначе сожрет.

— Я терпеливый. Подожду.

— Я могу не успеть к концу рабочего дня, — настаиваю, призывая к совести, которой у него в помине нет.

— Хорошо, — обнажает свой белозубый оскал, — привезете ко мне домой.

Недурен собой, богат, авторитетен и так омерзителен.

Я пришла в эту фирму еще на последнем курсе универа. Посвятила себя работе. Но еще никогда меня так не кошмарили.

— Будет сделано, — отвечаю вслух, а в мыслях отправляю Девлегарова ко всем чертям.

Собираюсь уйти, но новый босс задерживает меня последним заданием:

— Пиджак.

Как я могла забыть? Видимо, унижение женщин для Девлегарова как бальзам на душу. Генетически заложено вытирать ноги о слабый пол. Наверное, именно по этой причине у него нет обручального кольца. Какая дура пойдет за негодяя?

— Сейчас же отправлю в чистку, — обещаю ему, цокая каблуками туфель по паркету. Кожей чувствую, как он пялится на мои ноги. Надо будет подумать над длиной юбок. — Мой ассистент вернет его вам сразу, как почистят.

— Вернете сами. Вместе с отчетом.

Этикет требует, чтобы я перед ним извинилась, а язык не поворачивается. Слишком борзо он со мной.

Забираю пиджак и в бешенстве возвращаюсь к себе. Но даже за закрытой дверью кабинета меня не покидает ощущение, что его взгляд продолжает жалить.

— Как все прошло? — интересуется прокрадывающийся ко мне Пашка.

— Ему загорелся отчет за три года! — Плюхаюсь в кресло.

— Зачем? — Его брови удивленно взметаются вверх.