— Надежда…

— Викторовна, - очаровательно улыбаюсь. – Мы же должны соблюдать субординацию.

— Так вот, Надежда Викторовна, - Коршунов смотрит сурово, как начальник на подчиненного, который уже где-то накосячил. – Если вы принимаете условия и согласны с заработной платой, можете подписать договор, - мне протягивают ручку. Я прищуриваюсь.

— А я могу получать плату и оставаться тут в качестве любимой тетушки? – ручку забираю, отодвигаю стакан для ручек, с ним же двигаю перекидной календарь. Богдан Аркадьевич морщится, недовольно поджимает губы.

— Нет.

— Почему? Мне ваша честь и фамилия ни к чему, влюбляться без оглядки точно не буду, - усмехаюсь. – Вы не в моем вкусе. Наверное, уже поняли.

— Вы подписываете? – давит взглядом и тоном.

Я на секунду задерживаю взгляд на его лице. Высокие скулы, гладко выбритые щеки, глаза насыщенного оттенка голубого цвета. Ресницы бомба, на зависть девушкам. Его даже не портят эти чертовы очки.

Сдержанный. Безукоризненный. Идеальный. Скучный.

Зря Коршунов переживает, что я в него влюблюсь. Этого даже в страшном сне не произойдёт. Я нахожусь в его доме из-за Верунчика. Не знаю, на чем сошлись Богдан Аркадьевич и Лида, они как лед и пламя, итогом их недолгих отношений стала милая очаровательная малышка, которая сейчас, наверное, посапывает.

Единственное, мне до сих пор не по себе от того, что я не понимаю, где его жена. Лезть к Богдану Аркадьевичу с таким личным вопросом, не позволяет воспитание. Любопытство и беспокойство тревожат не на шутку.

— Вы будете принимать участие в воспитании Веры или будете полагаться только на меня?

— По возможности я буду стараться уделять Вере внимание. Декретный отпуск мне никто не даст, - на его губах впервые за весь разговор появляется улыбка. Правда, тут же исчезает. Он словно вспомнил, что не должен улыбаться.

— А ваша жена будет участвовать в жизни Веры или будет наблюдать со стороны?

Этот вопрос Коршунову не нравится. Я это понимаю сразу по потемневшему взгляду. Он не рявкает, не напоминает мне мое положение, но и не отвечает. А я намерена получить ответ. Богдан Аркадьевич вздыхает.

— Моя жена вчера улетела в долгосрочную командировку. Боюсь, что ее ближайший год не будет в стране.

— То есть Вера будет расти без мамы?

—Почему же? – иронизирует Коршунов. – У нее есть биологическая мать, которую черти знает, где носит. Я очень жажду с ней встретиться, - возникает пауза. Я нервно ерзаю на стуле.

— Рассчитываю, что Лида рано или поздно объявится.

— И? – подаюсь вперед, находясь в не мысленном напряжение от разговора.

Я начинаю подозревать, что сестру объявили в розыск. И если мне отказали в поисках, то такому человеку, как Коршунов, который при деньгах, пропавшего без вести достанут из-под земли.

— Я не собираюсь на ней жениться, - опять иронизирует, а мне не до шуток. Богдан Аркадьевич понимает по моему лицу, наверное, что я не способна нормально оценивать шутки.

— Ваша сестра в любом случае объявится, вопрос времени. Когда она появится, буду решать вопрос по поводу того, чтобы Вера осталась со мной. Все равно ребенок ей особо не нужен, раз она сумела его оставить в детском доме и исчезнуть.

— Вы заставите ее отказаться от прав?

— Конечно. Сначала добровольно, а если не согласится, то добровольно-принудительное. Мои юристы смогут это дело решить в мою пользу.

У меня шумит в голове. Я толком ничего не слышу, только понимаю, что Коршунов однажды выкинет меня из жизни Вернучика и запретит с ней видеться, разорвет наши кровные связи. Он сможет. Теперь понятно, чего договор всего лишь на год.