– Пустую ли? Ты же видишь, какой он.

– Просто повзрослел раньше времени.

– Вот именно.

– А что в том дурного? Я за ним приглядываю. Он усердно учится, возится в мастерской, играет в шахматы и общается со слугами. Последнее меня поначалу смущало, но я быстро сообразила, зачем он это делает. И я скажу я тебе – дельная вещь. Завоевав их расположение, Леша теперь знает все сплетни Москвы. Я сама иной раз у него спрашиваю новости. Или ты думаешь, как он прознал о болтовне твоих родственников?

– Вот как… ты находишь, что это нормальное поведение для его возраста?

– А ты находишь свое поведение нормальным для твоих лет? – встречно спросила Наталья Алексеевна. – Или ты думаешь, что муж от тебя бегает просто так?

– Что ты имеешь в виду? – подалась вперед и, чуть не зашипев, спросила царица.

– А ты подумай. Сама. Мои слова ты все равно не услышишь.

– Да при чем тут я? Алексей…

– А что Алексей? – перебила ее сестра царя. – Он странный. Да. И что такого? Я в этой странности не вижу ничего дурного. И это, – кивнула она на бокал с недопитой водой, – моя идея. Духовник ее поддержал. Я ничего дурного в племяннике не вижу. Да, изменился. Да, я не могу себе даже представить, что там произошло в церкви. Но мне это и не важно. Обновленный он мне нравится больше, чем тот – старый…

Тем временем глава Преображенского приказа розыскных дел Федор Юрьевич Ромодановский перекладывал бумажки и слушал доклад. Очередной. Как раз касаемо царевича.

То, что бабы там не поделили ребенка, его мало волновало. Не его дело. Да и Евдокия не жаловалась. То, что малец стал учиться хорошо, – тоже. Скорее даже обрадовался, так как Петр ему на бестолковость сына постоянно жаловался. А вот слухи…

– Что-что? – переспросил он докладчика.

– Говорю, что сказывали, будто бы чернокнижник молодой растет.

– И кто же этот бессмертный и бесстрашный болтун? Пьянь какая, поди?

– Так и есть. В пяти кабаках таких выловили. Горькие пропойцы.

– И выдумали они это не сами?

– Все как обычно. У всех одна и та же история. Намедни пропились до крайности. Крест пропили. А тут незнакомец щедрый. Угостил. Да по секрету разболтал им тайну великую. Ну они там и горлопанили потом. Им охочие до острых сплетен потом уже сами подливали.

– Интересно получается… – тихо произнес Ромодановский. – Пока Лешенька был бестолочью и творил всякие непотребства, так всех это устраивало. Сидели тихо. А как за ум взялся – так одержимый стал и даже теперь чернокнижник.

– Про Государя также всякие гадости болтают.

– Думаешь, те же?

– А новым откуда взяться? Да и мнится мне – знают они нас. Оттого и взять не удается.

– Или очень осторожны. В каждый кабак-то своего человека не посадишь. Да и многое он услышит из тихих разговоров?

– Так и есть. Все эти пропойцы сказывали, будто бы им шепотом о чернокнижнике говорили.

– Может, нам своих пропойц завести?

– Так трое уже. Но проку с этого нет. К ним никто не подходит, словно ведает – кто они…

1696 год, июнь, 10. Окрестности Азова

Петр Алексеевич стоял у борта полугалеры «Принципіумъ» и наблюдал за тем, как на суше разворачивается масштабное действие. Татары пытались атаковать лагерь русских войск, осаждавших Азов.

Не взять.

Нет.

Решительный натиск они не только не вели, но и не практиковали в силу специфической тактики ведения боевых действий. И если войско шло на марше – может быть. Да и то под вопросом. Даже полевые укрепления были для них проблемой с которой они предпочитали не связываться.

Строго говоря, все, что татары могли в текущей ситуации сделать, – это беспокоить войско, пытаться нарушить его снабжение и не давать предпринять штурм, нависая над тылом. Требовалось их отбросить, чем поместная конница и занялась, выйдя из лагеря…