Сколько пришлось идти – полкилометра или больше – Уля не знала. Но она наслаждалась прогулкой. Как давно она не была за городом. И как же красиво здесь зимой. Все такое белое. Похоже, накануне тут прошел хороший снегопад, и снег буквально искрился в лучах неяркого декабрьского солнца. И тишина. И ничего не слышно, кроме скрипа снега под твоими шагами.

Поселок оказался большой. Где-то совсем вдалеке даже виднелся шпиль церкви, но, возможно, она находилась уже в соседнем населенном пункте. За городом не только воздух другой, все другое, и в расстоянии можно запросто ошибиться. Уля достала из кармана телефон и сверилась с картой. Так, ей до ближайшего перекрестка, а там направо, и через четыре дома – конечный пункт ее путешествия. Усталости Ульяна не чувствовала, а вот чувство голода – да, подкралось. Сейчас бы чаю горячего с чем-нибудь вкусным. Например, с пирогами. А что, в деревне же должны печь пироги. А то зачем тогда дым из труб? В новогодние праздники нельзя думать о лишних калориях и всем таком прочем! И Уля решительно зашагала дальше.

Дома по обеим сторонам улицы и в самом деле стояли добротные. Это больше даже походило не на деревенские дома, а на коттеджный поселок. Кирпич, сайдинг, спутниковые тарелки, крепкие заборы, гаражи, у которых стоят хорошие машины – в основном джипы. Похоже, мама права, тут и в самом деле… Что, жениха можно себе подыскать? Уля хмыкнула. Глупости это все. Во-первых, Уля под категорию завидной невесты не подходит, а во-вторых – скорее всего, все эти мужчины уже давно имеют семьи – зачем иначе покупать такой здоровенный загородный дом?

Интересно, каким макаром тут оказалась Настасья Капитоновна? Ульяна вдруг сообразила, что смутно представляет, как выглядит ее двоюродная бабушка. Мама когда-то показывала фото с их совместных встреч Нового года – Екатерина Дмитриевна последние годы всегда ездила встречать Новый год сюда, к Настасье Капитоновне. Но Уля лишь вежливо кивала на эти фото, особо не всматриваясь. Старушка как старушка. Кажется.

Вот и перекресток, на котором надо свернуть. Если дом, который ей нужен – четвертый отсюда, то вон… получается, вон та зеленая крыша – дом Настасьи Капитоновны.

Но остановилась Уля раньше, чем дошла до зеленой крыши. Остановилась у третьего от перекрестка дома. Потому что не притормозить было невозможно.

Сначала Ульяна среагировала на звук. Он исходил из открытых ворот у дома, который соседствовал с домом двоюродной бабушки.

Шу-р-р-рх… Шур-р-рх… Шур-р-р-х… А потом Уле показалось, что кто-то поет – низким мужским голосом.

Оказалось, что ей не показалось. Потому что вскоре она увидела того, кто поет. Ну, пением это было назвать сложно – так, какое-то мелодичное бубнение. Но дело было не в этом. А в том, кто издавал эти звуки.

Уля сделала шаг назад, еще один – так ей было лучше видно.

Звуки «Шур-р-р-х… Шур-р-рх… Шур-р-рх» издавала лопата. За воротами, во дворе, человек – наверное, хозяин дома – чистил снег, раскидывая его лопатой. В общем-то, нормальное, наверное, занятие, обыденное даже, для тех, кто живет в своем доме за городом зимой.

Если бы не одно «но».

Уля полезла в карман и снова достала телефон. Ну, да, так и есть. За то время, что она не проверяла телефон, не наступило внезапное лето. На улице по-прежнему минус восемь. А в десятке метров от нее чистил снег, ловко орудуя лопатой, человек, одетый только лишь в одни трусы.

Уля несколько раз моргнула, будто пытаясь таким образом сделать эту картинку какой-то… какой-то более реальной. Но картинка не менялась. Только снега во дворе становилось все меньше, а сугробы по периметру – все больше.