Я аж просыпаюсь от его слов. Смотрю в его холодные глаза, ощущая, как в моих застывают слезы. Ну вот чего я обижаюсь? Он же хороший и добрый. Для меня. Не для тех, с кем дерется. Он же все для меня. И спасает от плохих снов, и все-все. 

— Спасибо, — я чуть ли не кидаюсь ему на шею. — Спасибо вам за все. 

Его руки опускаются на мою талию. Мои пальцы зарываются в его длинную влажную шевелюру. 

— Рита, — шепчет он. 

— За все, что делаете, — шепчу я. — Я не знаю, как вас отблагодарить. 

— Ну, для начала хотя бы не так сильно тянуть мои волосы. Я лысым оставаться не хочу, — отвечает он холодно.

— О, давайте я вас расчешу, — отстраняюсь от него. 

Обычно он сам это все делает, но тут же есть я.

— Давайте, — беру его за руку и тяну в сторону кровати. 

Беру его расческу. 

— Садитесь, — показываю на край. — Ой, а хотите, я вам косички заплету?

— Что? — хмурится Вэйланд. 

— Это красиво. И никто не увидит, честное слово, — я усаживаюсь позади него. 

Вот-вот, если Рита что-то задумывает, то доводит все до конца. 

Решаю сделать ему новую прическу. Беру тонкую прядь спереди и разделяю ее на три. 

— Что вы делаете? — спрашивает Вэйланд. 

— Проявляю заботу, — отвечаю. — Хоть так.

Он поворачивается ко мне. Во взгляде безграничная сталь и холод, а я искренне улыбаюсь. Знаю, что за этим всем скрывается доброе сердце. И улавливаю едва заметное недоверие. 

— Поворачивайтесь, — сама поворачиваю его в сторону стены. — И сидите смирно. 

— Вы сильно испугались, когда я вас когтями? — после первой косички спрашивает Вэйланд. 

Я задумываюсь. Поначалу да, меня прям пронзила боль из-за когтей. 

— Телу не больно. Больно сердцу… — я говорю с грустью в голосе. 

И мы затихаем. Я расчесываю его волосы, стараясь распутать колтуны как можно аккуратней. 

— Я о дочке всегда мечтала, — говорю я.

Между нами виснет пауза. Ведь я получила в итоге длинноволосого мужика, на которого то и дело кидаюсь. 

— У вас нет детей?

— Нет, ни мужа, ни детей. Там только родители остались, — говорю я. — А у вас?

— Тоже нет ни детей, ни семьи. Отец умер, — хмуро отвечает он. 

— А мать?

— Жива.

— Часто видитесь? 

— Нет, — кратко говорит он. 

Раз кратко, значит, не особо хочет разговаривать. 

— Ясно. Я с родителями редко виделась. Я в городе жила, а они в пригороде. Но мы всегда на праздники собирались, жарили шашлыки. Еще брат и сестра приезжали с детьми. Младшие брат и сестра. Так и сидели компашкой. Дом у родителей огромный и просторный. Всем места хватало. 

Я заплетаю ему вторую косичку с другого боку. Такая милая причесочка будет. Две косички и просто расчесанные волосы. Итак, завтра проснется с кудряшками. 

— Я не могу говорить, как можно убить дракона. Но тут, по сути, кукла сделала свое дело. Она выкачала из него энергию дракона, и когда он стал уязвим — нанесла удар, — говорит Вэйланд.  — Только мне это и не грозит. 

— Почему?

— У меня дракон спит. Я и так уязвим в любой момент, — холод хоть и звучит в его голосе, но с легким налетом грусти. — Поэтому и тренируюсь. Я не должен быть слаб телом. 

— Как это спит? — хмурюсь я. 

— Я никогда его не призывал.

— Значит, вы человек?
— Я — дракон. Он у меня есть где-то глубоко внутри. 

— Значит, вы – человек. В этом нет ничего плохого, — я касаюсь его плеча. 

— Но я не могу создать семью, пока спит мой дракон. 

— Это что значит? 

— Я не могу завести семью, у меня никогда не будет детей, — отвечает Вэйланд и напрягается.

— Но если вы пробудите дракона, то сможете ведь иметь? У вас же не безвыходная ситуация? 

— Безвыходная. Нельзя пробудить дракона, которого не призывали в детстве. Это просто невозможно. Может, вы своей кукольной магией и пытаетесь его вытащить, но вы всего лишь затрагиваете то, что глухо и спит.