– Благословен Бог, – сказал ему старец, и крепкая вера слышалась в его речах. – Он не попускает нам искушений выше сил наших. Апостол говорит за всех нас: вся могу о укрепляющем мя Господе Иисусе. Отходя отсюда, я предаю тебя в руки Божии, Бог будет тебе прибежище и сила. Он поможет тебе устоять против козней вражеских. Господь любит тех, кто благоугождает Ему, Он сохранит и твое вхождение отныне и до века.

В заключение своей беседы Митрофан сказал Сергию, что на месте его пустынножительства распространит Господь обитель великую и именитую, из которой пронесется слава имени Божия далеко во все стороны. Потом он сотворил краткую молитву, благословил своего постриженника и удалился.

И остался Сергий один, в своей излюбленной пустыни, остался без предшественника и сподвижника, без наставника и без помощника, с Единым Богом Вездесущим и никогда не оставляющим тех, которые для Него все оставили. Чиста и светла была его добрая душа, проста и открыта благодати Божией, и Бог, тайными внушениями Своей благодати, Сам руководил молодого подвижника в его борьбе с искушениями, которые по плану Божественного домостроительства нашего спасения неизбежны и для самых чистых душ… И поистине Сергий явился мужем Богомудрым, как именует его святая Церковь: проходя путем древних св. отцов пустынников-первоначальников жития монашеского, он, подобно им, был умудряем не столько от людей, сколько от Бога Самого и, обогатившись сим небесным сокровищем мудрости Божественной, умудрял потом и других во спасение.

Радуйся, вся плотския похоти Бога ради умертвивый.

Радуйся, многообразныя козни лукаваго силою Божиею победивый!

Радуйся, Онуфрию Великому подражавый житием в пустыне.

Радуйся, Паисию последовавый в вечной святыне.

Прости нас, преподобие отче Сергие, если мы дерзнем теперь мысленно войти в твою пустынную, убогую келлию, чтобы грешным умом своим проникнуть в сокровенное святилище души твоей и утешить себя созерцанием незримых миру твоих подвигов! Ведаем, преблаженне и Богомудре, что недостойны мы сего дивного созерцания, что мало способны к тому и наши сердечные очи, страстями омраченные; но, взирая на твою Христоподражательную любовь, уповаем, что ты, благоволивший в назидание присных учеников твоих поведать им многое от того, чему был один Бог Сердцеведец свидетелем в пустынном житии твоем, ты, любвеобильный отче, не изгонишь и нас, желающих собрать некие крупицы сего брашна духовного, оставшиеся от трапезы учеников твоих, во утоление наших алчущих душ!..

«Вот он, – скажем словами приснопамятного святителя Платона, – вот он, подвижник наш, в сладком своем уединении, в убогой, но спокойной келлии, очи свои возводит всегда к Живущему на небесах, очи, исполненные слезами покаяния… Мысль его беседует с Богом, язык прославляет Владыку всех, его сердце – жилище всякой добродетели, а потому и Духа Святого; руки же его служат его требованиям телесным… Он далек от всякой суеты и от соблазнов мира, работает Господу со страхом и трепетом (Пс. 2, 11), работает в приятном уединении, в сладкой тишине, имея всегда ничем не смущаемые мысли, не обремененный заботами рассудок и спокойный дух… О, дражайшее и любезное состояние!»

Конец ознакомительного фрагмента.